Бомж городской обыкновенный. Леонид Анатольевич Рудницкий

можно исправить?

      – Исправить можно все.

      – Но как?

      – Обходи Садовое! – сказала она почти требовательным тоном

      И ушла.

      Витек не мог вернуться домой без почты. Мама сейчас готовила ужин. Она никогда не спрашивала его о почте и почти не интересовалась ею, разве что журналом "Работница", но он знал, что вернуться домой теперь совершенно невозможно.

      "Куда же я пойду? – подумал он. – Мне ведь только четырнадцать лет. И где находится это самое Садовое?"

      На улице уже сгущались сумерки. В доме напротив зажглись окна, а он все стоял у почтовых ящиков и ждал, неизвестно чего. Почему нет даже писем? Что случилось? Видно, отправители решили, что раз он не может их прочитать, то нечего и слать.

      Нет, не может быть, чтобы он остался совсем один. Сейчас мать выйдет на балкон и позовет его ужинать. А он как раз откроет входную дверь и скажет.

      – Я уже дома!

      "Обойдемся без почты", – решил он и стал подниматься по ступенькам. Но странное дело – сколько он ни шел, а они все не кончались. Он не мог преодолеть даже первый пролет лестницы. Тогда он побежал, но получилось так, как если бы он бежал вверх по эскалатору, опускающемуся вниз. Он выбился из сил и остановился. Он стоял все на той же первой ступеньке. Дом сделался для него недоступным. Вот если бы у него в руках была почта, тогда он смог бы подняться к своей квартире. Не взять ли у соседей, а потом вернуть? Он повернулся к их ящикам, но они были уже пустыми. А никто, вроде бы, не проходил мимо. Выхода не было – нужно уходить. Он вышел из подъезда и пошел в ночь по неосвещенной улице. Без денег, без защиты, без поддержки. По щекам его побежали слезы.

      Так в слезах он и проснулся. Он лежал в темном подвале, одетый в бабские тряпки, и плакал. Он не стеснялся слез, которые все равно никто не мог увидеть. "Господи, – подумал он, – ну почему жизнь так несправедлива ко мне? Я больше не хочу быть бомжом. Лучше умереть, чем так жить. Лучше сдохнуть под дубинкой того придурка, но попробовать что-нибудь изменить. Все, хватит бояться! Завтра же выхожу на Садовое".

      13

      Настало утро. Организм нуждался в выпивке. Денег, как обычно, не было. Витек отправился по знакомым шалманам. Все еще спали. Бомжи лежали в самых причудливых позах, в которых их сморили алкоголь и сон. Один устроился в бетонной цветочнице, слишком маленькой для такого крупного тела, и из нее свисали наружу его ноги и голова. Другой, сидевший на круглой колоде, упал назад и его ноги оказались выше головы. Будить их сейчас было бесполезно. Если и проснутся, то придут в ярость из-за прерванного сна и похмелиться не дадут.

      В одном дворе за мусорными ящиками он надыбал компанию незнакомых ему бомжей. Те как раз разливали по стаканам из большой полиэтиленовой канистры без этикетки жидкость голубого цвета. Такого диковинного напитка Витек еще не видел.

      Он забыл о собственной жажде и стал завороженно смотреть на них. "Неужели они будут это пить? – подумал он. – Если помрут, можно будет обшарить карманы – все равно тогда их содержимое станет им без надобности".

      Бомжи почувствовали, что на них кто-то смотрит, и оглянулись.

      – Тебе