Океан. Виктор Громов

сбрасывать скорость.

      – Набираем глубину, – крикнул Томас, – максимально быстро!

      ДК-18, осуществив закритический дифферент на нос, быстро уходила на глубину.

      – Где оно… где…, – бормотал капитан, – пропустили, что ли… А, вот! Холодное течение! Уходим под него! Быстро! Еще быстрее!

      Корпус подлодки уже дрожал слишком сильно, чтобы это было проектным показателем. Незакрепленные вещи очередной раз попадали.

      – Главное, чтобы мы не слишком быстро погружались, а то не успеем остановиться, уйдем на такую дикую глубину и нас раздавит.

      – Не раздавит, не беспокойтесь, – капитан неожиданно отозвался на их перешептывания.

      ДК-18 постепенно сбавляла ход, и медленно по инерции зашла под холодное течение на глубине.

      – Ну, все, – капитан снял шлем, – теперь они нас не видят. В теории. Лада, – он обратился к ЦВС, – готовь полное отключение всех систем. Николай Иванович, – обратился он по видеосвязи, – как там реактор поживает? Не перегрелся?

      На экране появилось усталое и грязное лицо офицера-ядерщика.

      – Все в порядке, товарищ капитан. Кое-что тут накрылось, но мы с Юнгой все починим.

      – Хорошо, только как можно тише. Товарищи, – капитан встал с кресла и оглядел тех, кто был на мостике, – всем спасибо. Мы оторвались от врага, теперь, он нас не видит, и будем надеяться, не найдет. Объявляют режим тишины. На сутки. Все выключается, старайтесь на шуметь и громко не разговаривать. Лада, – он поднял голову, – режим тишины. Все системы – в спящий режим.

      – Принято, капитан.

      – Все свободны.

      Экипаж стал не спеша расходиться по каютам, и только Игорь сидел и думал. Ему не давала покоя железная невозмутимость капитана. Во время погони, когда на Томасе был шлем виртуальной реальности, Игорь заметил, что он волнения и дребезжания корпуса, все, кто был на мостике, выглядят изрядно испуганными, у всех тек пот ручьем. Поэтому, он решил вывести на экран медицинские показатели всех членов экипажа. Пульс капитана оставался неизменным, около семидесяти ударов.

      Другие показатели были доступны только Семену и самому Томасу, поэтому, оценить эти параметры было невозможно.

      Игорь сидел и думал.

      Что могло означать, что даже во время погони и подводной битвы капитан ни на секунду не взволновался?

      Первый вариант, и он же самый вероятный – у капитана просто невероятно крепкие нервы. Наверное, это врожденное качество, а за время многочисленных походов оно только укрепилось. Да, такое бывает крайне редко, но бывает. Наверное, именно поэтому Томаса так ценят и поручили такую опасную и ответственную миссию.

      Второй вариант, теоретически возможен, но практически – большой вопрос… Капитан находится под воздействием какие-то медицинских препаратов, каких-то седативов, которые его успокаивают и не дают воли эмоциям. Но он не выглядел ни заторможенным, ни в сумеречном сознании, был абсолютно адекватным. Только очень спокойным. Может ли быть такое?

      В принципе, да. Но когда у тебя под контролем два десятка ракет с ядерными боеголовками, то большое командование и