Библиотека. Повести. Александр Евгеньевич Режабек

Колибри он помнил. Все-таки не каждый день хоронят молодых, да еще и на похоронах присутствует в основном молодежь. Но главным для Скрепкина было то, что этот Харон местного значения весьма оживился, когда Владик попытался описать ему личность незнакомца.

      – Этого-то? – с оттенком неожиданной нежности переспросил дядя Рома. – Конечно, помню. Правильный джентльмен. Благодетель, можно сказать. Он бригаде солидно отстегнул, чтоб тому пареньку комфортно было покоиться. Уважил, прямо сказать. – Дядя Рома приложился к животворному источнику и тряхнул головой. – И, знаешь, по повадкам простой мужик. Без говна. Шмотки дорогие, сам ухоженный, а натура наша, человечья. Дай бог ему здоровья.

      – А какая у него машина ты случайно не запомнил? – затаив сердце, спросил Скрепкин.

      – А что там такого запоминать? – удивился вопросу дядя Рома. – Он в ней долго еще сидел, ждал, когда все уйдут и мы закончим. Еще рукой мне помахал на прощание. А потом обратно на могилку вернулся… «Ауди» у него. Эс восемь. Прошлогодняя. Серебристого цвета.

      Владик, не веря удаче, протянул могильщику тысячерублевую купюру.

      – Так ты и в моделях сечешь?

      Могильщик с хитрецой поглядел на Скрепкина.

      – А то как. Мне ведь по жизни, кроме как жмуриков закапывать да водку грызть, делать не хрена. А погост – это, если не брать в расчет Думу, самое верное место, чтобы разбираться в иномарках.

      Владик, не скрывая уважения, кивнул в знак согласия.

      – А может, ты и номер запомнил?

      Но дядя Рома хоть и схавал, не подавившись, как банкомат кредитку, Владикову денежку, вдруг подозрительно спросил:

      – А что это ты так этим мужиком интересуешься? Да и кто ты вообще?

      Пришлось Скрепкину вновь врать про забытую дорогую вазу. Дядю Рому ответ вполне удовлетворил.

      – Это правильно возвращать забытые вещи. А то вдруг кому-то память, – рассудительно проговорил он. – А вот с номером вряд ли помогу. Это раньше просто было: четыре циферки и три буковки. Как тут русскому человеку не запомнить. Особенно, три буковки, – дядя Рома хихикнул. – А сейчас не поймешь. Муторная система. Но помню, что оканчивается на МР77. 77 – номер моей квартиры, запомнить легко. А «МР» почти как МУР.

      Как не трудно догадаться, третьей фигурой, занимавшейся розыском убийцы, был Дед Мороз. Он был тем таинственным лицом, поисками которого пока без особого успеха занимался Скрепкин. Тем, кого дядя Муся по вполне простительной причине по ошибке принял за отца Жени. И тем, чья личность произвела впечатление и на официанта Артура, и на могильщика дядю Рому. Дед о смерти Колибри узнал чуть ли не одним из последних, только за несколько часов до похорон. И теперь буквально рвал и метал. Он действительно в тот день навещал Женьку и, как уже было прежде, развлекал его за рюмкой коньяка полуправдивыми байками о прошлом, историями из жизни «блатных». Правда, в подробности быта криминальных элементов старался не вдаваться, поясняя, что наслышан про все это от почившего в бозе брата, безвременно ушедшего