Охотникъ. Исторический роман. Филипп Марков

эти ваши шуточки, господин Артемьев, кого-то язык до Киева может довести, но вы будьте осторожней, как бы вас без этого самого языка и вовсе не оставили! – предостерегающе ответил Мокринский, – законы военного времени, знаете ли, это вам не гражданское законодательство, не купи-продай какое-нибудь. Вот там-то специалисты уголовного права и понадобится, народец-то гадкий сразу же вылезет, нормы уложения3 всем цветочками покажутся, – никак не унимался профессор.

      – Степан Петрович, спасибо вам огромное, я тут, правда, по делу срочному очень, дядюшкино поручение, – решил, наконец, закончить разговор Артемьев.

      Профессор поправил галстук, скривившись:

      – Что-ж бегите, господин Артемьев, бегите, – с некоторой паузой произнес он, – но вы еще подумайте над вступлением в наши ряды вновь. Голова-то у вас есть, только порядка в ней нет. Давайте, с Богом! – профессор похлопал Георгия по плечу и зашагал дальше по коридору, еле слышно насвистывая какую-то мелодию.

      Артемьев побежал на верхний этаж в ректорат, перескакивая сразу через несколько ступеней, где, по словам Мокринского, распивал горячительные напитки нужный ему чиновник. На двери ректора крепилась табличка – «Профессор Попов Михаил Феодорович», ректор Университета имени Его Императорского Величества Александра III». На стене по правую и левую сторону от двери висели большие черно-белые фотографии ректоров университета.

      Артемьев слышал глухие голоса за дверью и решил дождаться окончания беседы. Он ходил по коридору взад-вперед, разглядывая висевшие на стене фотографии. На него смотрели серьезные, вдумчивые лица профессоров, как будто осуждавших бросившего учебу нерадивого студента.

      Из кабинета ректора послышался смех, затем дверь, скрипнув, отворилась. Оттуда вышли два человека, одним из которых, по всей видимости, был тот, кого искал Георгий. Предполагаемый Новосельцев о чем-то весело пытался рассказать ректору заплетающимся языком. Ректор был напротив, серьезен и вполне трезв. Он коротко кивал головой, провожая собеседника. Ректору на вид было около шестидесяти лет, его лицо обрамляла густая борода, седые волосы были разделены идеальным боковым пробором. Наконец, ректор вернулся в кабинет, закрыв за собой дверь на внутренний замок. Георгий последовал за немного шатающимся служащим.

      Догнав его, он увидел перед собой человека средних лет, но уже лысеющего. Пиджак его был мят, а физиономия красна от принятой дозы алкоголя.

      – Господин Новосельцев, Иван Петрович? – окликнул его Артемьев.

      – Ну, предположим и так, что с того? – недоверчиво ответил чиновник, обдав Георгия хмельным запахом.

      – Я к вам по делу. Артемьев, племянник Ефрема Артемьева. Мне нужно передать вам вот это, – Георгий попытался всучить чиновнику конверт.

      Глаза Новосельцева неожиданно прояснели и взволнованно забегали в разные стороны.

      – Тише вы, не здесь же, в самом деле, пойдемте

3

Уголовное уложение 1903 года – последний кодифицированный уголовно-правовой акт Императорской России.