Билет. Назар Валерьевич Валеев

потеплением, а большие озоновые дыры в тех местах практически исчезли, что было уж совершенно невероятно!

      – Ну вот, глядишь, и наведут наконец порядок, инопланетяне то эти, – сказал дед, делая большой глоток чая. – Раз сами мы не можем, или просто не хотим.

      – Понять бы, чего они на самом деле хотят и вообще, кто они, – задумчиво пробормотал Кейн, в свою очередь, отхлебывая из стакана и вдыхая душистый аромат напитка. – Ведь если они с такой легкостью могут менять климат… На что же ещё они ещё способны? Как далеко заходят их возможности? Какие ещё чудесные вещи они способны делать?

      Неудивительно, что все местные военные почти сразу перестали бряцать оружием и летать туда-сюда над той пустыней. Особенно после наглядной демонстрации своих технологий немного озадаченными пришельцами, которые прилетели на первую встречу в пустыне на одном небольшой корабле и были окружены тройным слоем наземной бронетехники и целым облаком всевозможных летающих аппаратов в небе. Тогда они просто активировали какое-то силовое поле, приподняв всё что было вокруг в воздух, перевернули вверх тормашками и аккуратно поставили на землю, включая бесчисленные самолеты и вертолеты. После такого, агрессивное большинство осознало, что мы им никакая не ровня и что пришельцы на столько превосходят нас в развитии, на сколько мы превосходим людей каменного века.

      – Интересно, а что мы можем дать им взамен, – сказал дед как бы полувопросительно, сняв очки, и, протерев их, надевая обратно.– Точнее, – чего они сами захотят получить? – Идет ли речь о так называемом сотрудничестве? Или дружбе? Или все это, рано или поздно, сведется к интервенции и захвату?

      – Ну если бы они хотели все тут захватить, они бы наверное уже давно это сделали, ответил Кейн, грея руки о теплый стакан и дуя на только что подлитый дедом чай. – Мне кажется, что хуже-то уже не будет, – неуверенно заявил он. Как и многие, Кейн не особо был уверен в том, что могло бы случиться, и что будет дальше, и не имел никаких четких представлений, что при этом всём нужно делать. Хотя он и в самом деле был большим оптимистом, и если и не верил в чистом виде исключительно в хорошее, то интуитивно на это надеялся, но порой даже самому себе он боялся в этом признаться, так как реальная действительность имела обыкновение все расставлять по своим местам, не считаясь ни с надеждами, ни с мечтами. Однако старик, видавший в жизни всякое, недоверчиво покачал головой, – Поэзия и оптимизм – это уж ваш удел, молодых.. Нам же остаются для раздумий лишь сухие и бесцветные факты, сказал старик, смешно сморщив нос так, что очки прыгнули ему на лоб.

      Кейн рассмеялся. – Мне кажется, вы слишком недооцениваете зерно рациональности, на котором в большинстве и базируется истинная составляющая оптимизма! Хотя, на фоне наших местных нравов, ваши так называемые сухие и бесцветные факты могут в большинстве своём показаться