Янтарь. Вирус бессмертия. Ильяс Доскалиевич Найманов

пухлые щеки, небольшой нос, по разному торчащие уши и яркие голубые глаза. Глаза удивительно внимательные и наполненные. Складывалось такое ощущение, что этот человек привык много и убедительно говорить, при том что у него всегда было что сказать. Одновременно человек с такими глазами мог много и внимательно слушать, его слегка прищуренный взгляд улавливал мельчайшие детали в собеседнике.

      Водопьянов одним движением закрыл ноутбук и указав взглядом на место за столом, перегнувшись через стол положил какую-то бумагу.

      – Здравствуйте. Подписывайте Трофим Аристархович, – его голос лишенный эмоций звучал буднично.

      Трофим сел, взял листок и по возможности быстро прочитал. Выговор или объяснительная или что бы там ни было не являлись для него неожиданным, но тут черным по белому под словом "заявление" было написано: "Прошу перевести меня в НИИ Ладога, для продолжения научно-исследовательской деятельности". Научно исследовательский институт Ладога, ученый знал прекрасно, то еще тухлое место. Конечно, говорят там тоже много что сделали специально для ветки некробиологии, даже целый этаж вроде как отвели и оборудовали, но максимум что там можно было сделать, это исследовать образцы тканей. Толку от этого на сегодняшний день было ноль. Все прорывы совершались здесь и сейчас в полевых условиях, на острие науки был он Гудин, а сейчас его убирают из обоймы, когда он готов был сделать свой прыжок в мировую науку и практически претендовать возможно, пусть и в самых смелых снах, даже на Нобелевскую премию. Это было просто предательством со стороны Водопьянова. Потрясенный ученый несколько раз, не веря своим словам перечитал короткие строчки заявления.

      – Нет… я не подпишу это. Это… это…, – с трудом подбирая слова проговорил ученый, борясь со вспышками ярости и отчаяния, пытаясь нащупать почву, уходящую из под ног. Водопьянов ничего не говорил, через амбразуры сощуренных глаз наблюдая за переводимым им в тыл сотрудником. – Это неправильно. Это… я не смогу заниматься наукой в Ладоге, – наконец сформулировал хоть что-то Трофим.

      – Напрасно Трофим Александрович вы думаете, что Ладога отстает в чем-то от Янтаря. Там прекрасная научная база. Работа ведется параллельно вашей, отчеты присылаются к нам. Очень серьезные работы. Вот Алексей Иванович, регулярно сравнивает работы и делает нужные выводы, а вы ими даже не интересуетесь. Подписывайте, Трофим Аристархович, все уже решено, – вертолет будет к пяти часам. Подписывайте, – уверенно, голосом заканчивающим разговор сказал Водопьянов.

      Трофим взял ручку, но рука до тошноты не поднималась к своей фамилии, напечатанной на листе.

      – Это все за то, что я вышел за пределы лагеря? – чувствуя в душе зарождающуюся бурю неповиновения и бунта спросил Трофим.

      – И это тоже, вы неоднократно нарушали общий порядок комплекса, мы неоднократно вели с вами беседы здесь, в этом кабинете,– голос директора был тверд, но вдруг смягчился, став почти отеческим. – Вы