Алхимик. Питер Джеймс

Чарли, ты не против, если я на минутку займу твое место?

      Роули освободил стул, и Коннор уселся. Девушку такое близкое соседство не смутило; Коннор заметил, что кожа у нее под слоем грима желтовато-болезненная.

      – Не угодно ли сначала положить сигарету?

      Пожав плечами, она подчинилась и вызывающе посмотрела на него. Коннор взял сигарету, держа ее за кончик со следами губной помады. Теперь все взгляды были сосредоточены на нем. Он театрально повернулся к публике, описав рукой с дымящейся сигаретой дугу в воздухе. Подтянув обшлаг левого рукава пиджака, он закатал рукав рубашки, обнажив часы и пару дюймов кожи над ними.

      Легко дунув на тлеющий кончик сигареты, он заставил его ярко разгореться, и, пока тот рдел кроваво-красным свечением, Коннор медленно опустил его на кожу руки над часами. Разнесся запах горящих волос и легкий хрустящий звук, когда он оторвал сигарету от запястья. Одна из женщин потрясенно вскрикнула.

      Коннор продолжал методично вращать тлеющую сигарету, а потом поднял всем напоказ почерневший растертый кончик, и у всех на лицах появилось выражение ужаса.

      – У вас что, кожа из асбеста? – не без надменности спросил торговец предметами искусства.

      Коннор покачал головой:

      – Все дело в силе убеждения.

      – Это невозможно, – возмутилась Коринтия. – Ясное дело, это какой-то хитрый трюк.

      – Вы, должно быть, подменили сигарету, – сказала Лулу.

      – Я могу проделать то же самое с любым из вас, – улыбнулся Коннор. – Никто из вас не будет испытывать боли. Кто-нибудь хочет попробовать?

      Коринтия, помявшись, посмотрела на него и протянула руку.

      – Только обожгите меня, и я на вас в суд подам, – бросила она с вызовом под аккомпанемент смешков.

      – На этот счет у меня есть страховой полис, – добродушно парировал он и, избегая взгляда в упор, уставился ей в переносицу. – Я сосчитаю до десяти, и вы уснете крепким сном. Когда я захочу вас разбудить, то снова сосчитаю до десяти и прикажу вам проснуться – договорились?

      – Ладно. – Она со скучающим видом пожала плечами.

      Он понизил голос и пристально уставился в зрачки ее глаз, столь ярких, что Коннор подумал, не носит ли она цветные линзы.

      – Один, – произнес он и, не отводя взгляда, на несколько дюймов придвинул голову. – Два. – Еще ближе. – Три… четыре… пять… шесть. – Каждый раз он сокращал расстояние на пару дюймов.

      Она моргала все медленнее, и ее глаза начали закрываться.

      – Семь… восемь… девять… десять. – Он подождал. – Коринтия, теперь вы спите, глубоко спите, глубоко, глубоко спите. Что вы чувствуете – вы бодрствуете или спите?

      Ее глаза были плотно закрыты. Голос звучал словно записанный на магнитофонную ленту, которую крутили с неправильной скоростью.

      – Ш-ш-ш… Я шплю.

      Коннор окинул присутствующих беглым взглядом; все глаза были обращены на него.

      – Вы уверены, что не притворяетесь, Коринтия? Вы действительно спите?

      – Дствит… шплю.

      – Хотите,