Научите своих детей. Иван Фабер

людскими взглядами на происходящее, человеческим поведением внутри самой жизни, над политикой хомо-сапиенсов. Каждый день он видел сотни овощей, бестолково проживающий собственный цикл, пожирающих генно-модифицированные плоды, несущих за собой бесконечный смрад и гадость, при том оставаясь в своём понимании если не самыми чистыми существами на земле, то как минимум безгрешными паломниками. Том видел, как воспитывают таких людей, видел как они перенимают бестолковый консерватизм их родителей, которые в свою очередь приобрели его у своих. Люди, живущие по шаблонам других людей. Трусы, неспособные на отчаянные шаги ради единственно правильного отличия, перенимающие всё самое модное и упрощённое. Ему не нравилось это ещё со школы, когда самая «крутая» девчонка, или же парень, становились идолами других школьников, не имеющих средств на одежду и аксессуары модного поколения, которые так вдохновляли этих глупых детей.

      И это происходило не только в школе – везде, где люди сталкивались друг с другом, есть те, кто зарабатывает на их глупости, есть те, кто готов от скуки жрать дерьмо ради всеобщего обожания, есть те, кто готов давиться этим зрелищем. Из-за подобного сумасшествия, ведомости деньгами, капитализмом, желания славы, успеха, секса происходит зло, от которого страдают все.

      Но Томас не способен был сопротивляться этому. Он не винил себя или кого-либо ещё – он понимал – это не наш выбор. Мы так устроены, запрограммированы, и искать ключи к нашему сознанию дабы изменить его – бессмысленно. Допустимое правосудие работает только тогда, когда преступление уже совершено, а не тогда, когда его можно предотвратить.

      День быстро шёл, и к удивлению Томаса, когда он закончил с материалами, на циферблате у входа время было позднее – около шести вечера.

      Внезапно в кабинет зашел майор, Йозеф Хоуфман, шеф Поулсона – низкий, старый мужчина, чистокровный немец. Со словами: «Вниз! Нет времени любезничать, – тебя ждёт дело», он также быстро покинул помещение.

      Прогремел гром, обозначающий начало дождя.

      Спустившись в холл, Томас увидел своего бывшего напарника, с которым в самом начале карьерного пути свела их судьба, Марвина Додсона, одетого в длинный, промокший плащ. Довольно крупный, по сравнению с рядом стоящим шефом, парень, который был недавно переведен в другой отдел в связи с нехваткой штата сотрудников. Йозеф выслушивал Додсона, который очень интенсивно пытался объяснить что-то бывшему начальнику, однако тот, видимо совсем ничего не понимая, потерянно смотрел в пол.

      Когда Поулсон подошел к ним, Хоуфман не стерпел, обращаясь к детективу:

      – Чёрт возьми, Том! Безумно рад тебя видеть, но я нихрена не могу понять, что у них там произошло – забирай Марвина и езжайте туда. Он все тебе объяснит по пути, хотя сам я ничего не понимаю! Все, езжайте, мне еще порядки тут с этими русскими наводить.

      Том, подняв брови, недоумевающим взглядом проводил шефа, а затем переключил взгляд на Додсона:

      – Что произошло?

      Марвин