Иоанн царь московский Грозный. Валерий Есенков

а не какой-то московский, которому грош цена, а потому старшинство князя Дмитрия Бельского не представляется ему серьезной опасностью для его внезапно пробудившихся притязаний.

      Надеясь задобрить, обезопасить, ещё лучше переманить на свою сторону знатнейшего из думных бояр, с решающим голосом в Думе, он выпускает из темницы его брата Ивана Федоровича, а вместе с ним и своего, родного, одного из многочисленных Шуйских, Андрея Михайловича, причем Иван Федорович возвращается на свое законное место в боярскую Думу, тогда как Андрея Михайловича втихомолку протаскивают в бояре, затем протаскивают в бояре и его брата Ивана Михайловича, что, без сомнения, придает дому Шуйских устойчивость на ближайшее время.

      Правда, ограниченный ум князя Василия Васильевича нисколько не проникает в последствия своей остроумной интриги, не подозревает о том, что он сам выпускает на волю и вводит в боярскую Думу своего злейшего ненавистника, которого, что ещё прибавляет роду Шуйских хлопот, тайно поддерживает лукавый, с какой-то болезненной страстью наклонный к предательству митрополит Даниил. Он уже занят другими интригами. В сущности, он чувствует себя неуверенно в роли властителя, его положение всё ещё представляется ему недостаточно прочным, поскольку он имеет право на верховную власть только в составе совета опекунов, благословленным великим князем Василием Ивановичем, а вне совета опекунов, который он и не думает восстанавливать, сам по себе он всего лишь захватчик власти, не более, то есть временщик того же калибра, как и убиенный им Овчина-Телепнев-Оболенский.

      Он жаждет заложить в фундамент своего внезапного возвышения ещё один камень, краеугольный на этот раз, как мерещится в его недалеком уме, занятого единственно счетом мест со своими бесчисленными противниками. Будучи вдовцом, перешагнувши пятидесятилетний рубеж, князь Василий Васильевич берет в жены Анастасию, двоюродную сестру восьмилетнего Иоанна. Благодаря этому вовсе не странному браку он становится ближайшим родственником великого князя, стало быть, может претендовать на первенство и в споре с Бельским, Гедиминовичем, не упоминая о прочих, менее родовитых князьях и боярах из каких-нибудь ярославских, ростовских или Курбских князей. Кроме того, что ещё приятней и полезней ему, он рассчитывает этим умело обстряпанным браком снискать благоволение высокородного отрока и тем окончательно закрепить свое право на верховную власть.

      Может быть, ему удалось бы завоевать расположение осиротевшего., трагически одинокого Иоанна, действуй он сдержанно, неподдельным вниманием, искренней лаской, в которых подросток нуждается прежде всего. Однако князь Василий Васильевич прямолинеен и груб, как прямолинеен и груб чуть ли не каждый из витязей удельных времен, которые только в силу необходимости признают себя подручниками московского великого князя. Он убежден, что отныне ему позволено всё, коль втеснился в столь близкое родство с Иоанном, и, долго не мешкая, он поселяется