Постъядер. Василий Дмитриевич Гавриленко

страшно – быть лишенным родины.

      Она бредит?

      – А ты не лишенная?

      – У меня есть родина. Быть может, я тебе ее покажу, Андрей.

      – Очень рад, – усмехнулся я. – Вот наша родина. Мы все рождены в Джунглях.

      – Джунгли когда-нибудь кончатся, их время пройдет.

      Что она городит? Кто она?

      – Странная ты…

      – Странная? Андрей, посмотри вокруг – железная дорога, поезда, разрушенные города… Ты был когда-нибудь в разрушенном городе?

      – Нет, – буркнул я. Однажды набрел на какие-то развалины, но подойти к ним не рискнул.

      – А о бывших ты знаешь? – Марина раскраснелась.

      – Кто же о них не знает? Они были до Джунглей, а затем взорвали все к ебаной матери. Дебилы, короче.

      Марина нахмурилась и примолкла. А мне теперь отчего-то хотелось, чтобы она продолжала. Месяцами я не говорил ни с кем и думал, что это правильно, так требуют Джунгли. Я не слышал ничего, кроме коротких фраз на Полянах, предсмертных воплей игроков и рычания дерущихся за Теплую Птицу. Теперь мне хотелось слышать человеческий голос, но Марина молчала.

      – Ты прав, – наконец, заговорила она, отстраняя от лица ветку.– Бывшие были дебилами. Как можно было разрушать такой мир?

      – А ты знаешь, каким он был?

      – Уж точно – не Джунглями.

      – А вдруг – хуже?

      Марина взглянула на меня и опять замолчала.

      Дебри кончились; мы вышли к железной дороге. Я помог Марине вскарабкаться на насыпь по гравию. Ржавые рельсы, извиваясь, ползли к горизонту.

      Свечерело. Пошел снег. Спасибо стрелкам за куртки. Надо найти укрытие, пока совсем не стемнело. Твари скоро выйдут на охоту.

      На небе вырисовалось бледное пятно луны. Мы шагали по едва видным из-под свежего снега шпалам. Марина начала прихрамывать – ботинки стрелка натерли ногу. Она перехватила мой взгляд:

      – Все нормально.

      Долго она так не протянет, нужно укрытие и как можно скорее. Вот и луна стала ярче.

      Я оглядывался по сторонам. Надежда обнаружить будку с едва различимыми буквами на голубоватой стене – «КТСМ» – «Когда Тяжело Спасительное Место» – становилась все более призрачной.

      Марина вскрикнула.

      Дорогу преградила крупная тварь. Вскинув автомат, я надавил на крючок – ни хрена! И как только стрелки пользуются этими штуками? Потянулся к ножнам. Тварь прыгнула. Короткий сухой клекот, и животное тяжело рухнуло на дорогу вблизи от меня. Марина опустила дымящееся оружие.

      – Прежде чем стрелять, нажми вот это.

      Она указала на небольшой рычажок на автомате.

      – Откуда ты все знаешь?

      – Жизнь научила.

      Марина подошла к твари, дотронулась до оскаленной морды носком ботинка.

      – Не стоит, – предостерег я. – Они живучи.

      Рыжая отстранилась.

      Стало понятно, что на эту ночь такого удобного и надежного убежища, как КТСМ, нам не найти.

      Я приметил неподалеку от дороги разлапистое дерево и потянул Марину