Соленое детство в зоне. Том II. Жизнь – борьба!. Николай Углов

их вразумил делом настоящим заняться. Мы с матерью день и ночь горбатимся, а им, жеребцам, хоть бы что – не хотят ни учиться, ни работать! Пропадут…

      Приходили Федька и Володька и ко мне на Овражную со своим баяном. Сразу становилось шумно и весело. Баян залихватски гремел, заливался на всю улицу. Это-то только и тянуло меня к Беляевым. Ни на какие проделки я уже не соглашался. Дружеские отношения с Беляевыми у меня сохранились ещё лет на пять. Но затем, когда пришёл из армии и всерьёз занялся спортом, я их резко прервал. Начал презирать Беляевых за такую их жизнь: пьянство, тунеядство, воровство, разбой, тюрьмы. Полностью прекратил отношения с ними на всю оставшуюся жизнь.

      Глава 54. Техникум

      Бабка Шубиха в это лето осточертела нам своими подлостями. Всё время сверху прямо к нам во двор плевалась, ругалась, бурчала, кидала ночью мусор, подло и мстительно вела по отношению к нам. За что? Неизвестно. Вечно пьяный её брат – инвалид Протас, гулко катался по веранде и матерился с ней. В общем, жизнь шла своим чередом.

      Произошедшее одно событие окончательно обозлило всех нас по отношению к подлой бабке. Неожиданно в саду засохла «Виноградка» – единственная наша великолепная яблоня, которая всегда была обсыпана крупными, сладкими, красными плодами. Мы страшно огорчились, ведь только один год попользовались ею. Начали выяснять причину. Чуть раскопали грунт около ствола яблони – резко запахло керосином и мочой! И чем глубже, тем больше этой адской смеси! Оказывается, бабка Шубиха, выждав, когда мы все уходили из дома по каким-то делам, перелазила через невысокий забор (всего-то полметра!) в наш сад и, проткнув ломом несколько отверстий в грунте под яблоней, заливала в них эту адскую смесь с кипятком в придачу.

      Подлости человеческой нет предела! Клин вышибают клином! Я решил проучить проклятую старуху-ведьму!

      Выждав, когда родителей не было дома, так начал грозить бабке, матерился самыми «отборными словами», хватал камни, якобы намереваясь разбить стёкла веранды, показывал ей такие непристойные жесты, что она стала бояться меня.

      С тех пор, как только показывалась на веранде бабка, сразу первый начинал грозить ей и материться. Она исчезала в глубине комнат. Филиппу Васильевичу это нравилось:

      – Молодец, Николай! Хоть ты нас защитил от этой сучки! Сколько раз этой зимой писали участковому, подавали в товарищеский суд, всё бесполезно! Всю мочу свою, весь мусор бросает к нам во двор ночами!

      Мать же говорила:

      – Не даст эта злая ведьма нам спокойной жизни! Как уедешь, опять начнёт портить нам жизнь! Надо уговаривать Старкова опять домами меняться! Тем более, он ещё с войны так и не отдал все деньги за родительский дом по Революции.

      Чтобы как-то заработать, в это лето подрядился помогать деду Старкову косить сено на горе Кабан. Он был зажиточным: держал лошадь, корову, бычка, пару ослов, или ишаков, как у нас их называли. Эти покосы со Старковым запомнились мне на всю