Генетика этики и эстетики. В. П. Эфроимсон

абсолютно свободен, все для всех, партнеры сходятся на ночь, неделю, месяц. Более длительная связь считается подозрительной и нежелательной, а противозачаточные средства, употреблению которых тоже обучают гипнотически, обязательны; автоматизм их применения исключает зачатие.

      Примитивные эмоции сохранились только в резервациях, где за проволокой, под током высокого напряжения живут нищие, полуголодные дикари. И вот в такую резервацию забрасывает один из высших администраторов все же как-то забеременевшую от него женщину средней касты: она рожает ребенка, спивается и опускается, но успевает обучить своего красавца сына грамоте, и он уже юношей прочитывает томик

      Шекспира. Неожиданно в резервацию с ее грязными, вшивыми женщинами прибывает один ученый класса альфа – высшей касты со своей ослепительно красивой подругой касты бета – интеллектом чуть пониже; они забирают юношу с собой в свой сверхцивилизованный мир. Юноша, разумеется, влюбляется в красавицу, он даже догадывается, что она доступна, даже догадывается, что и он ей очень нравится. Но когда она зовет его к себе, он отказывается прийти, потому что хочет любить ее именно как боготворимое, высшее существо.

      Дремлющий этический генотип пробужден томиком Шекспира.

      Если бы автором «Бравого нового мира» был моралист христианского или иного толка, то это поэтическое возрождение романтической любви можно было бы преспокойно отнести за счет тенденциозности автора; но Олдос Хаксли скорее скептик, и уж отнюдь не сторонник идеализации человеческой природы. Поэтому его виденью дикаря, влюбляющегося с искренностью и самоотречением Ромео, можно верить как художественному прозрению.

      На всем протяжении эволюции животного мира естественный отбор обставлял половое влечение эмоциями огромной, неудержимой силы. Единственное назначение этих эмоций, столь мощно развитых, – обеспечить появление потомства. Но мыши, крысы, кролики рождают много десятков детенышей, и гибель большинства из них не устраняет полностью родительские генотипы из воспроизводства. Наоборот, потенциал размножения человека, обделенного физическими средствами обороны и бегства, гораздо более низок, тогда как стадия беспомощности потомства все удлинялась и удлинялась. Конечно, обучение входит в жизненный путь любого млекопитающего и, например, узнавание среды свойственно каждому животному, а человеку в особенности. Но если природа (чтобы не повторять без конца слова «естественный отбор») ухитрилась создать бесконечно сложные аппараты полового влечения, то ведь с какого-то этапа эволюции наших предков решающую роль стала играть не физиология оплодотворения и беременности, а вопрос выживания потомства и его доживания до своего этапа воспроизводства, причем для этого требовалась помощь не только родителей, а всего коллектива. Поэтому естественный отбор, уже создав сложнейшую физиологию влечения, зачатия и вынашивания, мог со всей силой направиться