Таня Гроттер и трон Древнира. Дмитрий Емец

по совместительству сделаться надгробным памятником. Представив это, Горьянов издал леденящий душу вопль и поспешно уполз под кровать, спасаясь от твердых деревянных ножек взбесившейся мебели.

      – Кондовус руализмус! – сказал Семь-Пень-Дыр, произнося отменяющее заклинание.

      Скамейка замерла. Пень оглядел ее, ощупал ножки, проверяя, нет ли трещин, и остался доволен.

      – Еще одного скинула. Кто следующий? Может, ты, красавчик? – обратился он к Жоре Жикину.

      Жикин растерянно запыхтел и как-то совсем неуловимо отодвинулся к дверям.

      – Вообще-то я не против. Но у меня сегодня свидание. Крайне важное! Не хочу явиться на него с носом как у вас, – бойко сказал он.

      Семь-Пень-Дыр потрогал свой раздувшийся нос. Таня сообразила, что Пень тоже успел поприветствовать им скамейку и теперь ради восстановления справедливости хочет, чтобы носы распухли у всех.

      – Ага! Свидание у него! Назови хоть один день, когда у тебя нет свиданий или когда они не важные! Тогда я притащу тебя сюда и посажу на эту скамейку! Мы все договаривались, и нечего отлынивать!

      – Отстань! Ты псих! – огрызнулся Жикин.

      Семь-Пень-Дыр нехорошо усмехнулся и прицельно плюнул в форточку:

      – Не отстану! Говори, когда у тебя нет свиданий, красавчик!

      – Ладно! Сейчас! – Жора Жикин серьезно задумался и, достав записную книжку, стал ее пролистывать.

      – Так… четверг есть… Пятница, суббота, воскресенье тоже есть, – забормотал он.

      Семь-Пень-Дыр подскочил и вырвал у него книжку:

      – Да вы полюбуйтесь на него! У нашего красавчика каждый день по свиданию, а иногда даже по два… И как только успевает! Раздваивающего заклинания не применяешь, нет?.. Ну-ка, ну-ка! Вот смотри, в среду на той неделе у тебя окошко!

      – Нет, в среду у меня тоже свидание, – поспешно сказал Жикин. – Самое-самое важное! Настолько важное, что я его специально зашифровал. Видишь значок?

      – Где значок? Ага! Скрещенные кости! Попытаюсь угадать, кто это может быть! Гробыня! В среду у тебя свидание с Гробыней!

      Жикин обеспокоенно оглянулся на Гуню Гломова.

      – Чушь! – выпалил он. – Я не встречаюсь с Гробыней! Это… э-э… Верка Попугаева!

      Семь-Пень-Дыр снова попытался плюнуть в форточку, но немного промахнулся.

      – Ты нас за дураков не держи! С каких это пор Попугаеву шифруют скрещенными костями? Нарисовал бы птицу или что-нибудь такое с клювом… Или нет, если б ты встречался с Попугаевой, об этом знали бы даже циклопы! Она бы всем растрещала! Не ври, красавчик!.. Признайся, что кости – это Гробыня!

      Жикин сделался бледным, как поганка. Гуня Гломов, набычившись, пристально наблюдал за ним.

      – Что ты такое говоришь? Гробыня не в моем вкусе! Она страшная! И вообще, у нее волосы фиолетовые… Если я и согласился с ней встретиться, то только для того, чтобы передать ей конспекты лекций Клоппа… – неубедительно забормотал Жора.

      – В самом деле? Какая