Уроки ненависти. Семейный роман. Егор Александрович Киселев

обычные вы люди, самые обычные, обыкновенные. В семье, знаешь ли, не без урода.

      – И кто из нас урод, по-твоему?

      – Я, конечно же, кто ж еще!

      – Лечиться тебе надо, братец.

      – А тебе надо перестать меня, наконец, лечить! – Александр, повышая тон, даже взвизгнул на последнем слове. – Мне надоело слушать этот покровительственный тон, эти бесконечные нравоучения! Ты не представляешь, как меня бесит, что родители постоянно тебя в пример приводят. Костя то, Костя это, Костя молодец! Совершенство! Временами я тебя прямо-таки ненавижу!

      Константин Степанович опешил, услышав, такие речи. Александр в эту минуту выглядел жалким и затравленным. Казалось, будто поддавшись чувствам, он, как бывало в детстве, может расплакаться.

      – Ну-ну, – Константин похлопал брата по плечу, смиряя обиду.

      – Убери руки! – закричал Александр. – Зачем ты вообще за мной пошел?!

      – Поговорить, – тихо отозвался старший брат, – коню понятно, что у тебя что-то не так. Мы волновались за тебя.

      – Да не нужна мне ваша забота, – процедил он сквозь зубы. – Оставьте меня, наконец, в покое!

      – Я ценю твою прямоту, – помолчав, заговорил Константин, – но, боюсь, пока ты не возьмешь себя в руки, мы все-таки будем за тебя беспокоиться. Ты прости, что наша забота так тебя тяготит. Может, тяготила бы меньше, если бы ты с нами хоть изредка разговаривал.

      – Как с вами разговаривать, если вы меня не слушаете?

      – А тебя нужно как-то особенно слушать? – спросил с обидой Константин.

      – На все случаи жизни у вас уже заготовлен ответ: руки-ноги есть, голова на месте, стало быть, и проблем никаких нет. Беспроигрышная логика, – он замолчал на несколько секунд. – Можете уже не слушать, поздно.

      – Короче, Склифосовский! Хватит пострадавшего разыгрывать. Я тебе не мамка, нянчить тебя не собираюсь. Говорить ты не хочешь, но почему-то все никак не заткнешься.

      Александр посмотрел на старшего брата, нахмурившись.

      – Говори уже, что у тебя стряслось, а нет, так я пошел, – не унимался Константин Степанович, – не хватало мне еще гадости от тебя выслушивать. Мал еще, чтобы со старшими в таком тоне разговаривать.

      – Да ничего не стряслось, из аспирантуры я ушел.

      – Почему ушел? – строго спросил Константин.

      – В двух словах не расскажешь, – потупился Александр.

      – Расскажи в трех.

      Александр Степанович задумался. Перемена в брате была для него такой внезапной, что он даже немного отрезвел. И как бы обидно ему сейчас не было, желание выговориться было сильнее.

      – Да не знаю я, как объяснить, – он посмотрел на Константина виновато. – Тем более тебе. Еще засмеешь.

      – Не засмею.

      – Как пить дать, – он тяжело вздохнул. – Ладно. Только в голос не смейся. Вот скажи: твоя жена умнее тебя?

      – Нет.

      – А моя гораздо умнее меня.

      – Правда? Ты ж вроде умный?

      – На меня напрягаешься, а сам дуешься, как школьник!

      – Оставим.