Не хочу умереть бухгалтером. Сонькины рассказы. Татьяна Анатольевна Воронина

новенькой, вполне освоилась с жизнью в коллективе. В детском саду случилась у неё первая любовь. Соне очень нравился мальчик Юра, она тянулась к нему, старалась почаще вместе играть, а однажды на прогулке попыталась поцеловать в щёку. Но Сонькину попытку приблизиться к его лицу Юра расценил как агрессию, ловко увернулся и больно укусил Соне руку. Вот такая нескладная любовь получилась…

      Однажды Соня с подружкой утащили из группы ножницы, которыми дети вырезали из цветной бумаги аппликации, и взяли их с собой на прогулку. У Сони была шубка из искусственного меха «под цигейку», этакий медвежонок. И девчонкам страшно захотелось посмотреть, что будет, если из этого густого меха выстричь кусочек. Зачем? Какой в этом интерес? Взрослому не понять. Но желание оказалось непреодолимым, и они выстригли. На спинке шубейки, ближе к плечу, появились две маленькие проплешины. Было весело и страшно, поскольку сознаваться в содеянном никто не собирался. Через несколько дней, вешая Сонину шубку, Нина Борисовна заметила проплешины.

      – Надо же,– сокрушалась она,– до чего моль обнаглела, уже и искусственный мех жрёт!

      Так Сонькина тайная вина была списана на происки моли к огромному облегчению истинной виновницы.

      Прошёл год. По утрам Соню в сад отводил Миша, рискуя сам опоздать в школу. Зимой Сонька неуклюже топала в валенках, а Мишка тащил её за воротник шубейки, подвязанный шарфом, да приговаривал:

      – Быстрей-быстрей, а то в киндергартен опоздаешь.

      Миша учил в школе немецкий, и Соня с удовольствием перенимала от него незнакомые слова.

      Вечером Соню забирал кто-то из родителей, чаще мама. Дорогу в детский сад и обратно Соня знала прекрасно, что называется, с закрытыми глазами нашла бы, тем более что это было не слишком далеко от дома, да и проезжую часть пересекать по пути не приходилось. И вот после долгих Сониных уговоров было принято семейное решение: разрешить ей попробовать ходить в сад одной. Никто и не сомневался, что Соня, во-первых, не заблудится, а во-вторых, не завернёт куда-нибудь не туда по собственной инициативе, поскольку девочка очень ответственная. В первый день Мишка, конечно, проследил потихоньку, как она гордо прошествовала от дома до сада, как взрослая, и все успокоились.

      Но это была дорога туда, а вот обратно кто ж её одну отпустит? И тогда Нина Борисовна написала воспитательнице записку, где чётко излагала, что разрешает своей дочери ходить самостоятельно домой из детского сада и просит отпустить вечером Соню одну. Утром довольная Сонька вручила записку адресату, ожидая подтверждения. Но не тут-то было! Ирина Петровна прочитала и нахмурилась:

      – Вот пусть мама придёт и сама мне скажет, что разрешает тебе ходить одной.

      Сонька поникла. И вот шесть вечера, шесть тридцать, дело к семи. Всех детей уже разобрали, а Соня сидит вдвоём с воспитательницей, которая за неё отвечает, а потому тоже не может уйти домой, и тихо канючит:

      – Ну, Ирина Петровна, ну мама же правда разрешила, она же написала и подпись поставила,