Домик в Оллингтоне. Энтони Троллоп

доставляет победа. Всему свету предоставлялось полное право узнать, что она любила его, если только свету представлялась в этом надобность. Она торжествовала, гордилась своим нареченным и не скрывала даже от самой себя этой гордости.

      Мистрис Имс была в восторге от их посещения. Со стороны мистера Кросби было весьма обязательно навестить такую бедную, забытую женщину, как она, обязательно было это и со стороны капитана Деля и милых девиц, у которых в настоящее время так много радостей дома в Оллингтоне! Пустые вещи, которые считаются другими за обыкновенную учтивость, мистрис Имс принимала за большую милость.

      – Как здоровье мистрис Дель? Надеюсь, что она не утомилась после того вечера, когда мы просидели до такой поздней поры?

      Белл и Лили уверили старушку, что их мать не чувствовала ни малейшей усталости. После этого мистрис Имс встала и вышла из комнаты под предлогом позвать Джона и Мэри, но в действительности, с намерением принести в гостиную пирожное и сладкое вино, которые хранились под замком в маленькой комнатке.

      – Пожалуйста, не будемте здесь долго, – прошептал Кросби.

      – Нет, не будем, – сказала Лили. – Но, мистер Кросби, если вы приехали навестить моих друзей, вы не должны торопиться.

      – Вы не торопились уезжать от леди Джулии, – сказала Белл, – позвольте же и нам в свою очередь не торопиться.

      – Тем более что мистрис Имс не станет говорить об исполнении наших обязанностей и о том, что красота – вещь опасная, – заметила Лили.

      Мэри и Джон вошли в гостиную до возвращения матери, потом вошла мистрис Имс, а спустя несколько минут явились вино и пирожное. Конечно, все это было как-то неловко, все, по-видимому, были как-то связаны. Мистрис Имс и ее дочь не привыкли видеть в своем доме таких величественных людей, каким старался показать себя мистер Кросби, бедный Джон оставался безмолвным от сознания своего жалкого, ничтожного положения. Он не отвечал еще на письмо мисс Ропер и не решил еще, отвечать ли ему или нет. Вид счастья Лили не производил в нем той радости, которую бы он должен был испытывать, как друг ее детства. Надобно сказать правду, он ненавидел Кросби, и чувство это высказывал не только самому себе, но и сестре, и притом нередко, а особливо после вечера у мистрис Дель.

      – Я тебе вот что скажу, Молли, – говаривал он. – Я бы вызвал на дуэль этого человека, лишь бы представился повод.

      – Как! Чтобы сделать Лили несчастною?

      – Она никогда не будет с ним счастлива. Я уверен, что не будет. Я не хочу сделать для нее какой-нибудь вред, но, право, подрался бы с этим человеком на дуэли, да не знаю, как бы устроить это.

      И потом ему приходило на мысль, что если они оба падут в подобной борьбе, то это послужило бы единственным путем к прекращению настоящего порядка вещей. Этим путем он избавился бы также от Амелии, другого исхода в настоящую минуту не предвиделось.

      Войдя в гостиную, Джонни пожал руку всем оллингтонским гостям,