Домик в Оллингтоне. Энтони Троллоп

взять ее без ничего? Твой дядя – человек опытный, он знает…

      – Опытный ли человек мой дядя или нет, я не скажу, но ты, Кросби, сам опытен. Лили, как тебе всегда было известно, ничего своего не имеет.

      – Я не говорю о том, что есть у Лили. Я говорю о ее дяде. Я всегда был откровенен с ним и, влюбившись в твою кузину, тотчас объявил свои виды.

      – Тебе бы следовало спросить его, если ты считал подобный вопрос необходимым.

      – Если считал подобный вопрос необходимым! Клянусь честью, ты, Бернард, холодный человек.

      – Послушай, Кросби, ты можешь говорить, что хочешь о моем дяде, но не должен говорить слова против Лили.

      – Кто же намерен говорить что-нибудь против нее? Ты еще мало понимаешь меня, если не знаешь, что я больше твоего должен заботиться о защите ее имени от всяких нареканий, я считаю ее за самую близкую родную.

      – Я хотел только оказать, что всякое неудовольствие, которое ты можешь испытывать относительно ее приданого, ты должен обращать на моего дядю, а отнюдь не на семейство в Малом доме.

      – Я очень хорошо это знаю.

      – И хотя ты можешь говорить что угодно о моем дяде, но я не вижу причины, по которой бы его можно было обвинять.

      – Он должен был сказать мне, на что Лили может рассчитывать!

      – А если ей ни на что нельзя рассчитывать? Дядя мой, кажется, не обязан рассказывать всякому, что он не намерен дать своей племяннице какое-нибудь приданое. Да и в самом деле, почему ты полагаешь, что у него есть подобное намерение?

      – А разве ты знаешь, что у него нет его? Ведь ты же сам почти уверил меня, что он даст денег своей племяннице.

      – Кросби, нам необходимо понять друг друга в этом отношении…

      – Разве ты не уверял меня?

      – Выслушай меня. Я не говорил тебе ни слова о намерениях дяди до тех пор, пока ты не сделал предложения Лили, с ведома всех нас. После того когда я уверился, что мое мнение по этому предмету не могло сделать перемены в твоем образе действий, я сказал, что, может статься, дядя что-нибудь для нее сделает. Я сказал это потому, что так думал, и, как твой друг, я должен был высказать свое мнение во всяком деле, которое касается твоих интересов.

      – А теперь ты переменил свое мнение?

      – Да, переменил, но, весьма вероятно, без достаточного основания.

      – Как это жестоко!

      – Конечно, очень неприятно быть обманутым в своих ожиданиях, но ты не можешь сказать, что с тобой поступили неблагородно.

      – И ты думаешь, что он ничего ей не даст?

      – Ничего такого, что было бы для тебя очень важно.

      – Неужели же я не могу сказать, что это жестоко? Я думаю, это чертовски жестоко. Придется отложить на время женитьбу.

      – Почему ты сам не поговоришь с моим дядей?

      – Поговорю, непременно. Сказать тебе правду, я ожидал от него лучшего, но, конечно, это были одни ожидания. Я откровенно ему выскажу все, и если он рассердится, тогда придется мне оставить его дом, тем дело и кончится.

      – Послушай,