Эхо первой любви. Мария Воронова

ее.

      Николай Алексеевич навестил ее, зашел в палату бодро и уверенно, помахивая дренажем, как тросточкой, но стоило ему попытаться сесть, как сломанные ребра напомнили о себе, и бедный травматолог скривился от боли. Фрида улыбнулась ему и покраснела, вспомнив, как плохо думала о докторе, а он защитил ее. Как знать, что сталось бы с ней, если бы Николай Алексеевич не вышел? Была бы она сейчас жива, большой вопрос.

      Наскоро спросив о ее здоровье, травматолог начал крыть администрацию, которая уже приходила в лице главврача и начмеда и очень возмущалась, что доктора дали делу ход, а не обставили так, будто «упали сами». Ни одного слова сочувствия руководством произнесено не было, не говоря уже о благодарности, что Фрида с Николаем Алексеевичем не позволили явно неадекватным и агрессивным людям проникнуть в отделение реанимации. Обругав всех, что вынесли сор из избы, администрация удалилась, выпустив парфянскую стрелу: дали распоряжение заведующему переселить докторов из платных палат в общую, поскольку у них нет полисов ДМС.

      – А меня почему не вызвали? – спросила Фрида.

      – Мы сказали, что у тебя сильное сотрясение, ты под транквилизаторами и все равно ничего не соображаешь, – засмеялся Николай Алексеевич, – на кой черт тебе весь этот бред слушать?

      – Спасибо. Так мне в общую палату собираться?

      – Ага, сейчас! Сиди тут и никуда не смей двигаться. У меня хорошие адвокаты есть, так они их нагнут по полной! Оформим нам производственную травму и такую компенсацию отсудим, что мама не горюй!

      Фрида знала, что нет у Николая никаких хороших адвокатов, все это пустое бахвальство, да она и сама чувствовала, что произошедшее с ней нельзя измерить никакими деньгами. Если обойдется без последствий, то просто забудется, а нет – возможно, даже за большие деньги не получится вернуть прежнее здоровье.

      Несмотря на слабость и тошноту, Фрида убрала постель и легла поверх покрывала, закрыв лицо полотенцем. Не хотелось, чтобы сослуживцы видели ее в расхристанном состоянии.

      Читать она совершенно не могла, телевизор не любила и не включала, чтобы не тревожить соседку, поэтому оставалось только думать.

      С этим травмированная голова тоже справлялась неважно. Мысли обрывались как раз в тот момент, когда Фриде казалось, что она додумалась до чего-то важного, но пока девушка пыталась ухватить за хвост ускользающую идею, забывала самый предмет своих рассуждений.

      Только одно было ей совершенно ясно: она скучает по Славе. Помимо воли всплывали четкие и безмысленные воспоминания, как сосед чинит им с дедушкой крышу, а она снизу наблюдает за его ловкими движениями и продумывает алгоритм собственных действий на случай, если он упадет. А вот он ведет детей в лес, и Фрида очень хочет тоже пойти, но стесняется напрашиваться.

      Так хотелось снова увидеть его! Наверное, после травмы она сильно ослабла духом, потому что разрыв со Славой вдруг перестал казаться правильным и необходимым.

      Фрида с трудом