Время-судья. Татьяна Полякова

Нюся, мало что видят и о любовниках жены в основном узнают последними. Что ты от меня хочешь? Точнее, в чем ты подозреваешь своего отца?

      Вопрос вызвал легкую оторопь. Хотя Нина права… Чего я, собственно, добиваюсь? Пытаюсь понять, а не скрывает ли от меня отец какую-то страшную тайну? Кстати, почему бы и нет? Это лишь на первый взгляд кажется, что подобное – нелепость. Предположим, мама сбежала с любовником, и отец об этом знает. И молчит, дабы не бросить тень на светлый образ матери. Я это серьезно? Бред. Хотя есть люди, которые, пожалуй, могли решить: бесследно исчезнувшая мать лучше матери, бросившей свою семью ради любовника. Но это точно не про моего отца.

      – Я была слишком занята собой, – ответила я, разводя руки, – и понятия не имела, что здесь происходит, а теперь хочу выяснить. Что в этом плохого? Мы ведь с вами близкие люди, вполне естественно поговорить по душам.

      Я продолжила в том же духе, даже не желая гадать, кому пытаюсь морочить голову, Нине или себе. Нина все выслушала, криво усмехнулась и спросила:

      – Ты считаешь, в тот вечер между ними что-то произошло? Твоя пьяная мать выболтала свой секрет? И они поссорились?

      – Они ночевали в разных комнатах.

      – Вот как? Тебе отец сказал?

      – Прочитала в газетах. Папа объяснил это тем, что выпил лишнего, а выпив лишнего, он храпит. Но, по вашим словам, он не был пьян…

      – Пьяные женщины ненамного приятнее мужчин.

      – И тоже храпят?

      – Твой отец так предпочел сказать следователю, чтобы у того не возникло мысли, будто твоя мать дружила с бутылкой. Мы все знаем, что это чушь, но они могли решить именно так. Твой отец – джентльмен.

      «Кто спорит, – подумала я. – Интересно, что еще он предпочел скрыть, чтобы не бросить тень на жену».

      – Я не знаю, что у них произошло дома. Раз уж меня там не было, мои слова мало что значат, но… твоя мать выпила лишнего не с горя, а с радости. В тот вечер мы все были счастливы: такое не часто бывает, даже со старыми друзьями. Я еще порадовалась, глядя на нее: кризис прошел, и теперь все хорошо. И твой отец смотрел на жену любящими глазами. Короче, она не напивалась с горя, чтобы набраться храбрости и покаяться в грехе.

      – Надеюсь, что так, – кивнула я, подумав при этом: «Отец смотрел на нее любящими глазами, она была счастлива, но легли они в разных спальнях».

      Почему бы и нет, кстати? Они ведь не юные любовники, и общая постель никуда от них не денется. Утром отец предпочел не будить ее и уехал на работу. А мама отправилась в офис ближе к обеду. Теперь понятно почему. Но что-то во всем этом мне упорно не нравилось. На самом деле мне не нравилось письмо за маминой подписью и мои глюки. Или не глюки.

      В этот момент из дома вышел Илья, потянулся, потер глаза и направился к нам. Нина заметно напряглась, а я подумала: чего она боится? Ее пугает, что я продолжу разговор при Илье? С какой стати?

      – Если ты хочешь переодеться, то нам пора, – все еще позевывая, сказал Вяземский-младший.

      Я кивнула, поднимаясь.

      – Спасибо, Нина Дмитриевна.