Башня-2. Юрий Никитин

здесь есть толкования…

      – Какие?

      – Одни толкуют «человека» как индивидуальное существо, другие – как биологический вид. Из-за этого возникают некоторые трения…

      – Некоторые, – уточнила она, – это когда автоматная очередь в лоб? То, что ты называешь пейнтболом?

      – Ну, не всегда так резко…

      – Не вешай мне лапшу на ухи, – посоветовала она. – Я уже надрожалась! После всех этих труб и дрезин ваш пейнтбол, когда мозги летят на стенку, – для меня вчерашнее кино.

      Олег запнулся на мгновение, но продолжал тем же невозмутимым тоном:

      – Но все сходятся в том, что ресурсы планеты Земля принадлежат всему человечеству, а не только тем народам, которые оказались на месте их залегания. Так что местному населению, к примеру, неча загребать больше, чем могут слопать. В то же время образованию за океаном поумерить бы аппетиты, а то жрут больше половины всех потребляемых ресурсов. Ну, все также согласны, что надо резко поднять уровень здоровья всех людей, так как генофонд загрязнен… Еще не спишь?.. Это значит вспомнить о евгенике, почистить уже существующие лечебницы по идиотам…

      Он внезапно оборвал речь, словно сболтнул лишнее, она в самом деле насторожилась, у нее вырвалось:

      – Так это же фашизм…

      – У тебя на все есть ярлык, – ответил он. Швырнул карандаш на стол, поднялся, потянулся. Зеленые глаза оглядели ее оценивающе. – Да, посвежела. Ползание по трубам поднимает тонус, как вижу.

      Она вспыхнула:

      – Да иди ты…

      – В ванную, – закончил он. – Там хоть мыло есть?

      – Какое-то собачье. Шампуней нет.

      – Их тогда не существовало, – объяснил он наставительно. – Разве я не сказал, когда это все готовилось?

      Но отправился не в ванную, а снова порылся в просторных ящиках. С изумлением она узнала в них допотопные холодильники. На стол полетели массивные банки. Яркие этикетки объясняли, где курица с горошком, где ветчина, где телятина. Красная и черная икра в таких же трехкилограммовых банках.

      – А где консервный ключ? – спросила она.

      – Ты что, – удивился он, – собралась есть на ночь? Ты знаешь, сколько сейчас времени?

      – Полагаю, – огрызнулась она, – уже утро. А утром я всегда ем!

      В его руке появился длинный нож устрашающего вида. Она вздрогнула, лезвие с легким стуком вошло в банку чуть ли не по рукоять. Тремя молниеносными движениями он вскрыл, криво и с рваными краями, но запах оттуда вырвался на волю одуряющий. Она сразу вспомнила, что после занятий шейпингом маковой росинки во рту не было, а курица в микроволновке… похоже… совсем изжарилась.

      – А тарелки здесь есть? – спросила она на всякий случай.

      – Есть, – ответил он.

      Но Юлия уже поддела на кончик ножа ломоть ветчины, жадно впилась зубами. Сладкий сок сразу потек в горло, она даже застонала от наслаждения. Олег ел отвратительно степенно, сдержанно, еще чуть, и вовсе мизинчик оттопырит, а Юлия махнула рукой на все манеры,