Облачно. Но не более. Майк Лебедев

что, и так далее. Нету, одним, словом, никаких поводов для выработки гормона радости хотя бы в минимальном объеме. А переведешь взор на курьера Орлова – и сразу праздник на душе! Ни автомобиля у него нет, ни навороченного «макинтоша» последней серии, вообще ничего, один только казенный пейджер, и тот с постоянно якобы севшей батарейкой – а человек постоянно просто светится от радости, как птичка божья, что порхает с ветки на ветку, не ведая ни забот при этом, ни хлопот. И единственное, что может омрачить – это покупка кем-то из соратников новых кроссовых туфлей, но и тут можно быстро справиться с ситуацией и вернуть привычную гармонию. А если что и роднит – так это то, что и его заставить делать что-то и куда-то идти – тоже абсолютно нереально. Ну да и ладно.

      Если же заглянуть в помещение для сотрудников нижнего звена, то легко было заметить, какая там шла постоянная борьба за место под солнцем и ареал питания. Выражалась она в степенях свободы, которыми оперировал тот или иной соратник. Так, свеженабранные стажеры не могли себе позволить вообще ничего, разве что робко сдать старшему по званию еженедельный письменный отчет о своих хлипких достижениях и призрачных прогнозах на будущее. Но по мере того, как дебютант продвигался по карьерной лестнице к зачислению «в штат» (пусть и без трудовой книжки, ах-ха-ха), ему начинало негласно дозволяться все больше и больше. Сперва можно было воспользоваться общественной телефонной линией, затем факсом и копировальным устройством, и даже кое-что напечатать на компьютере. Постепенно человек обретал право пользования вешалкой – это символизировало факт наличия у него столь важных дел, что для их решения требовалось длительное личное пребывание в штаб-квартире (например, все-таки поднять в бухгалтерию выписать счет, а потом с замиранием сердце осведомиться, не «упали ли деньги от моих? Ну а вдруг?»), а в момент ожидания можно было присесть на стул и даже в полукресло, пусть еще и не твой персональный, но хотя бы не топтаться в приемной. Можно было даже слегка пофлиртовать с секретаршей отдела, которая изначально тебя в упор не видела, ну, без построения далеко идущих планов, конечно, потому как те, на которых эти планы имело смысл строить – трудились этажом выше и посещали по списку известное жилье на Садовом кольце, а наша-то, ну то есть, хотя ты и сам… ну вы поняли, короче. И наконец, как верный знак скорой инициации – у человека появлялась своя персональная пепельница!

      «Смешно, – поморщится здесь притязательный читатель, – Ерунда какая-то. Что, общественной не было?»

      Да была, конечно. Но тут, как бы это сказать… Смысл был второй, глубинный, не в голой функциональности предмета. Дескать, я здесь не просто так, мимо пробегал, заскочил на минутку – а я тут уважаемый человек, тружусь здесь, и вообще – в авторитете! Должно же человека и что-то незримое связывать с родной Организацией, корпоративный дух там