94, или Охота на спящего Единокрыла. Майк Лебедев

семинаров, которые мы теперь должны будем посещать, постарается закрепить и, как говорится, углубить…

      Мы вышли на воздух. Курбский в состоянии пост-просветления бурлил и пенился как подножье Ниагарского водопада. «Ты же видел!!! Ты же всё видел сам!!! Абсолютно, абсолютно уникальный человек! Потрясающая технология, я же говорил!!!»

      – Старина, я полностью согласен, – поддержал я его, – Один только вопрос меня томит. Кто из нас будет в мини-юбке такой ходить? Ну или, во всяком случае – кто ПЕРВЫЙ?

      – Да? – мрачно отозвался Старина, с которого столь контрпозитивный настрой немного сбил пелену, – Ну хорошо. Допустим. А что ТЫ предлагаешь?

      Снова тяжело навалилось зимнее небо. Опять показалось, что и день, и молодость, и вся жизнь пройдут впустую, как и этот вечер.

      Предложить пока действительно было нечего…

      94—3

      Подлинный след спящего единокрыла можно не заметить – но его нельзя не узнать.

      Наиболее адекватным в разрезе единства формы и содержания принято считать земной след единокрыла – и в то же время он является наименее полезным с повседневной точки зрения. След, оставленный единокрылом на зыбкой почве никогда не выведет к самому единокрылу, в какую бы сторону по нему не идти. Таково исконно присущее ему свойство ортогональности в пространстве, и лишь наиболее искушенным охотникам под силу определить требуемые в этом случае углы атаки, тангажа и собственного вращения.

      Немногим более практичным может оказаться в ряде случаев водный след единокрыла. Оставленный на гладкой, покоящейся поверхности жидкости, он сохраняется сравнительно дольше любых других аналогичных отпечатков. Аккуратно зачерпнутый в горсть, след истинно спящего единокрыла удерживает первоначальную форму на периоде полураспада порядка нескольких секунд и лишь затем, искрясь в лучах далеких и давно погасших звезд, медленно стекает с ладони прочь. Открывающееся зрелище, таким образом, почти полностью компенсирует все трудности своего достижения. Единственная же проблема заключается в том, что в месте водного отпечатка, несмотря на его абсолютную подлинность, единокрыла никогда не было – и с вероятностью девять в периоде никогда больше не будет. Это свойство его временной ортогональности, и охотник, подавшийся искушению, рискует заблудиться теперь не только в пространстве, но и во времени.

      Следовательно, единственную ощутимую пользу может принести воздушный единокрылий след. Он не является «следом» в полноценном смысле этого слова, он никуда (и ниоткуда) не ведет и никем и никогда не был оставлен, по сути представляя из себя всего лишь статический турбулентный вихрь не ниже третьего порядка. Но если пристально смотреть сквозь него на небо, рано или поздно увидишь едва заметную и почти невесомую тень исполинского крыла…

      …Так прошло несколько унылых дней. Одного из героев