Баба в законе. Жан Гросс-Толстиков

сама Демидова была, – протягивая заточку напарнику, пояснил Кирпич.

      – И кто это?

      – Аглая… это, Михайловна, – пожал плечами тот.

      – Прям так: Михайловна? – придирчиво заметил мужчина. – Девице и двадцати лет-то наверное нет.

      – Двадцати нет, – согласился Кирпич. – Да, авторитет наработала. – Городушница она. Фартовая, страсть… Хотя пару раз уже по малолетке чалилась. Красивая, умная, словом огонь-баба! Авторитетные воры к ее мнению прислушиваются, а для жуликов вовсе, как икона.

      – Ты-то откуда знаешь? – недоверчиво хмыкнул Жиган.

      – Я не в понятках, почему ты про нее не знаешь, – парировал Кирпич, бросил взгляд в темноту, где исчезла Аглая и восторженно вздохнул. – Видал, как заточку вернула?

      – Не попала ведь, – отмахнулся мужчина.

      – Хотела бы, попала, – часто закивал в ответ парень. – Люди сказывали, Демидова что заточкой, что финкой владеет в совершенстве. не хотел бы я на ее пути недругом стать. Считай, Бог миловал… надо бы завтра в церковь зайти, свечку поставить.

      – Тьфу, дурак! – огрызнулся Жиган и быстро зашагал прочь.

      – Надо бы, надо бы, – бубнил на ходу Кирпич, спеша вслед за напарником.

* * *

      Сидя в душном, трясущемся рейсовом автобусе «ЗиС», Аглая без интереса смотрела в окно. В мыслях она была где-то совсем далеко, о чем говорила легкая, едва заметная улыбка на лице девушки. Мимо проплывали старые, низкие жилые застройки, тесно соседствующие с бурно развивающейся высотной архитектурой столицы. От подмосковных деревень, таких как Щукино, Строгино, и многих других расположенных в пределах МКАД, постепенно мало что оставалось.

      Старые бараки и деревянные дома теснили новые, многоквартирные и многоэтажные здания жилого, социального и муниципального назначения. То тут, то там возносились новостройки и виднелись громады «журавлей» строительно-подъемных кранов.

      И будто насмехаясь над техническим прогрессом, быстрое движение мощных автомобилей то и дело прерывали медлительные гужевые повозки в одну старую, уставшую лошадиную силу.

      Оказавшись на советской площади, Аглая протиснулась сквозь толпу беззаботных школьников к окруженной ими продавцу мороженого. Женщина средних лет в белом халате и таком же платке, из-под которого вырывалась непослушная челка ловко пересчитывала горсть мелочи, краем глаза отмечая безуспешные попытки мальчишек увести с ее прилавка румяный пирожок.

      – А вот руки оторву, чем в носу ковырять будешь! – без злобы приструнила она очередного хулигана.

      – Да я только посмотреть поближе, – со смехом отозвался тот. – Али свежие, али нет.

      – Свежие, – усмехнулась женщина. – Так, молодежь, прилавок не загораживаем. Рассчитались, получили и отошли! Шустро!

      Небольшой столик застеленный белой скатертью, стеклянный куб с предлагаемыми покупателям пирожными и горкой румяных пирожков, и переносной холодильник с мороженым, вот и все, чем едва ли не на правах хозяйки