Краеугольный человек. Роман. Дмитрий Кузнецов

Наваристая и будто сладкая. А еще я с его волком подружился. Он мне первые шаги делать помогал. Я, когда ходил, на него опирался, пока мне Илья палку не нашел.

      Иван слушал сына не перебивая. На лице его было изображено участие, но в голове роились мысли, которые вот уже несколько дней не давали ему покоя ни днем, ни ночью. В тот день, когда в их поселении появился странствующий знахарь, Ивану приснился чудной сон. Приснилась битва жестокая. Будто сам бог войны спустился на землю, и сеет вокруг себя смерть и хаос, а он, Иван в самом пекле этого безумия. И несёт он в руках ребенка незнакомого, который прижимается к нему от страха, а сам держит в руках маленькую птичку. И вроде все вражеские воины своим оружием именно эту птичку хотят достать. А ребенка этого и его птичку, надо, во что бы то ни стало спасти. Отнести подальше от этого безумия на спасительную гору, виднеющуюся вдалеке. На той горе, похожей на лежащего зверя, врос в землю огромный валун, на который, сквозь предгрозовые облака падают солнечные лучи. На вершине этого валуна спасение. Именно туда несут ноги, именно там конец ужаса, творящегося вокруг. И вот, когда до спасения остаётся всего несколько шагов, бегущему Ивану преграждает дорогу огромный зверь. И не пёс и не медведь, но оттого не менее страшный, грязного коричневого цвета, со сбившейся клочьями шерстью и отвратительным смрадом, извергаемым из украшенной крупными и острыми зубами пасти. Он устрашающе рычит и медленно двигается навстречу Ивану. И вот в тот момент, когда зверь пригнулся к земле, чтобы прыгнуть и растерзать свою добычу, птичка выпорхнула из рук мальчика. В этот момент, казалось, замерло всё вокруг. Звуки битвы стихли, и над полем воцарилась тишина, прерываемая лишь стонами раненых. Зверь, хрипел, тяжело дыша, и задрав морду к небу наблюдал за полётом птицы. А она тем временем поднялась наверх, к самым грозовым облакам и оттуда, сверху, защебетала, запела, так чисто и красиво, как не слышал никто из живущих на земле. Сейчас все взоры были обращены к ней, все кроме одного. Иван, улучив момент, в несколько шагов обошел стоящего зверя и подойдя к валуну положил на его освещённую поверхность мальчика, которого по-прежнему держал на руках. И в этот момент, мальчик повернулся к нему лицом. Это было лицо старика, правда, без бороды. Глубокие морщины безобразными бороздами по всему лицу делали лицо отталкивающим, но глаза… Глаза приковывали к себе внимание небывалой глубины синевой. Они излучали мир и покой. В ту же секунду, как увидел эти глаза Иван, ему стало так спокойно, как давно не было ни во сне, ни на яву. Эти глаза он запомнил на всю жизнь, и именно они были причиной его задумчивости в этот момент. Это были глаза знахаря Ильи.

      – Отец, ты будто не слышишь меня?! – проявил беспокойство Савелий, который продолжал увлеченно рассказывать отцу о своём житье в доме знахаря.

      – Нет, сынок. Я тебя внимательно слушаю. Переживали мы с матерью за тебя, вот и кажется, что я в облаках витаю. Усталость с ног валит.

      Савелий,