Одиннадцать видов одиночества. Ричард Йейтс

все его друзья стояли не шевелясь, боясь нарушить тишину и сбившись в крепкий монолит. Скинни Магуайр скрючился у пианино, занеся растопыренные пальцы над клавишами, и когда он залихватски ударил по клавишам, дружный хор заревел песню, отмеряя ритм взмахами кулаков и коверкая слова улыбающимися ртами:

      Ведь он отличный парень,

      Ведь он отличный парень,

      Ведь он отличный па-арень —

      Мы все должны признать![5]

      Ральфа вдруг охватила слабость. Он отступил на шаг, на придверный коврик, и остался так стоять, с широко распахнутыми глазами, тяжело сглатывая, прижимая к груди плащ.

      – Мы все должны признать! – распевали они. – Мы все должны признать!

      И когда затянули второй куплет, из столовой, отделенной занавесками, появился отец Эдди, лысый и сияющий, поющий во весь голос, и в каждой руке он держал по большой кружке пива. Наконец Скинни пробренчал последнюю строчку:

      – Мы – все – долж-ны – при-изна-а-ать!

      И все ринулись к Ральфу, осыпая его поздравлениями, яростно тряся ему руку, хлопая по плечу и спине, а его колотило, и голос его терялся в общем гаме.

      – Ну вы даете, ребята! Спасибо! Даже… не знаю, что… спасибо, ребята…

      Потом толпа раскололась надвое, и Эдди медленно прошествовал по образовавшемуся проходу. Глаза его сияли улыбкой, полной любви, а в неловко вытянутой руке он держал саквояж – не свой, а совершенно новый: тот самый, большой, светло-коричневый, кожаный, с боковым карманом на молнии.

      – Речь! – кричали со всех сторон. – Речь!

      Но Ральф не мог ни говорить, ни улыбаться. Он даже видел с трудом.

      В десять часов Грейс начала ходить по квартире, закусив губу. Что, если он не придет? Да нет, конечно придет. Она снова села и аккуратно разгладила волны нейлона на бедрах, пытаясь сохранять спокойствие. Если она будет нервничать, то все испортит.

      Звук дверного звонка подействовал на нее, как удар тока. Уже на полпути к двери она остановилась, тяжело дыша, и снова взяла себя в руки. Затем нажала на кнопку домофона и приоткрыла дверь квартиры, чтобы посмотреть, как он взойдет по лестнице.

      Увидев в руке у него саквояж, а на лице – серьезность и бледность, Грейс подумала было, что он обо всем догадался, что он пришел, готовый запереть дверь и заключить ее в объятия.

      – Здравствуй, дорогой, – тихо проговорила она и открыла дверь шире.

      – Привет, детка. – Он проскользнул мимо нее в квартиру. – Не поздновато? Ты уже легла?

      – Нет. – Закрыв дверь, она оперлась о нее обеими руками, так что дверная ручка оказалась у нее за спиной на уровне талии, – именно так закрывают дверь героини фильмов. – Я ждала тебя.

      Он на нее даже не посмотрел. Подошел к дивану и сел, поставив саквояж на колени и скользя по нему пальцами.

      – Грейси, – сказал он почти шепотом, – ты только посмотри.

      Она взглянула на саквояж, потом – в его печальные глаза.

      – Ты помнишь, – проговорил он, – я тебе как-то рассказывал о саквояже, который хотел купить? За сорок долларов? –

5

«For He’s a Jolly Good Fellow» – поздравительная песня, одна из самых популярных песен на английском языке. Исполняется по случаю свадьбы, рождения ребенка, повышения по службе и проч.