Революция. Механизмы, предпосылки и последствия радикальных общественных трансформаций. В. А. Мау

единицы и целые отрасли. Тщательному учету должны были подвергнуться как производимая продукция, так и запасы ее на складах (включая потенциал железнодорожного транспорта), чтобы максимально задействовать ресурсы, вовлечь их в орбиты государственного перераспределения.

      Прежде всего, предлагалось, опосредуя государственными органами взаимосвязь производства и потребления, так организовать движение товарных масс, чтобы обеспечить совершенное обезличение продуктов (обезличение, как по производителям, так и по потребителям) и принятие в руки одного органа (или одного распорядителя, кем бы он ни был) всей производимой товарной массы. Это – важнейший пункт логики формирующейся системы[38]. Акцент делался на необходимости принудительного распределения продукции – «не по желанию потребителей, а по тому, как представится наиболее рациональным…» Вывод же о рациональности должны делать, разумеется, государственные органы. Сюда же естественно примыкают неизбежность принудительных заказов и, конечно же, право на секвестр отдельных предприятий (право, «которое тесно связано с регулированием экономической жизни страны»).

      Использование принуждения тогда мыслилось в довольно широких масштабах, хотя и связывалось большинством экономистов с обстановкой военного времени и сложностями хозяйственного положения страны. Данный принцип в организации производства предполагалось распространить не только на промышленность, но и на сельское хозяйство. Так, высказывалась мысль о разработке специального перспективного плана сельского хозяйства, который исходил бы из принудительного перераспределения производительных сил (земли, техники, труда), чтобы дать возможность наиболее полно использовать их для роста продукции.

      Принуждение должно было проявляться в государственном регулировании цен, заработной платы и нормировании потребления. Участники заседаний Экономического совета со всей определенностью ставили вопрос и о введении трудовой повинности, что сделало бы обсуждавшуюся систему государственного регулирования вполне целостной, охватывающей все производственные факторы адекватными друг другу инструментами воздействия.

      Авторы подобных предложений рассчитывали не только добиться таким путем четкости и слаженности работы предприятий в рамках единого народнохозяйственного организма, но и довести до логического конца процесс, якобы начатый уже монополистическим капитализмом – уничтожить посредством деятельности правительственных и общественных организаций конкуренцию и параллелизм в работе, создающие «колоссальные трения, которые… уменьшают намного коэффициент использования полезного действия наших предприятий».

      Особое место в этой системе централизованного руководства отводилось Экономическому комитету, венчающему сеть государственных планово-снабженческо-распределительных органов. Именно на него возлагалась практическая

38

Его позднее, в 1918–1920 годы, попытаются реализовать в форме Комиссии использования – междуведомственного органа по планированию и использованию всех материальных ресурсов страны. Она была образована при ВСНХ во главе с Л. Н. Крицманом и стала одним из ярких символов эпохи «военного коммунизма». (См. подробнее: Мау В. А. Реформы и догмы: Государство и экономика в эпоху реформ и революций. 1981–1929. 3-е изд. М.: Дело, 2013. С. 228–245.)