Полынь для учительницы. Раиса Юрьевна Сысоева

и, снимая его на ходу, вошла. Бросила портфель на свой стол, и инстинктивно обернулась. Дверь в кабинет Решетова оставлена распахнутой настежь, чего не бывает вообще никогда. В широком проеме виден стол, за которым неподвижно сидит хмурый Сашкин, и мрачно смотрит на нее. Его холодные глаза можно было бы назвать красивыми даже сейчас.

      – Здравствуйте, – произнес он, едва разжимая губы. Он полностью собран, выжидает, рассматривая ее с неприязнью.

      – Здравствуйте, – выдохнула она, стараясь гнать оцепенение прочь. – Я не специально опоздала.

      – Я вижу.

      Гаврила Сергеевич обманчиво лениво развалился в кресле. Яна отчаянно боролась с желанием схватить пиджак, поскольку в одном только платье, с голыми плечами она чувствовала себя недостаточно защищенной. Хотя, почему она должна так уж стесняться этого человека? У него внуки есть, наверное, ему не по чину женщину третировать.

      – Присаживайтесь, – пригласил прокурор. – Раз уж я вас дождался, поговорим.

      – У меня пара должна бы…

      – Света заберет вашу подгруппу, – перебил Сашкин. – Проходите.

      В последний раз Яна чувствовала себя такой скованной на собеседовании в школе, перед приемом на работу. Лет одиннадцать назад. Сейчас она незаметно ущипнула себя и выпрямила спину. Переступила порог кабинета, и уселась.

      – Назовите свое имя.

      – Оладьева Яна Александровна.

      – Возраст.

      – Тридцать четыре полных года.

      – Институт единственное место работы для вас? – Сашкин смотрел в окно, и чисто механически задавал вопросы.

      Яна не стала дожидаться очередной реплики, и пересказала свое резюме. Странная детская робость понемногу оставляла ее, отчего ум заработал удивительно хорошо.

      Вот он, страшный дядька, весит, наверное, килограммов сто, ну и что же? Чисто выбрит, голос спокойный, глаза усталые, жесты сдержанные интеллигентные. Подумаешь, выше ее на голову, ну и что? И не ее, Яны, здесь вина, что у него плохое настроение. Она его не боится. Она может все рассказать, ей терять нечего, все равно посадят. Родственники Кости позаботятся о Максиме. Яна Оладьева умеет отвечать за свои поступки. Да, страшно. Да, хочется закатить истерику, но она не опустится перед ними перед всеми до подобного. Сначала пусть будет суд, и она очень громко расскажет обо всем, от чего встанут волосы дыбом у свекра и свекрови, у всех коллег по работе, у всех вообще…

      – Вы одна из тех, кто был в прошедшую пятницу на работе. Заметили что-нибудь подозрительное? – Сашкин легко выпрямился, уставился на нее в упор, и его холодный серый взгляд стал невыносимо прямым.

      – Ничего подозрительного я не заметила.

      – Окна этой преподавательской расположены прямо напротив окон того самого коридора.

      – Я редко смотрю в окно на работе.

      – Замечательное качество, – усмехнулся Сашкин недобро.

      – Извините, я надену пиджак, – поднялась Яна. Про себя она уже все