Великий распад. Воспоминания. И. И. Колышко

Но вот о контактах с немцами они свидетельствовали однозначно. Причем, по данным контрразведчиков, получалось, что И.И. Колышко стал частью единой цепи, действующей в пользу сепаратного мира, куда входили и большевики (в обоих случаях фигурировала фамилия прапорщика Степина).

      Тем временем план Колышко-Эрцбергера завершился неудачей. М. Эрцбергер, обещавший доказать серьезность намерений Германии выступлением в рейхстаге Т. Бетмана-Гольвега соответствующего содержания (о необходимости мира), был глубоко разочарован, когда канцлер отказался от этого плана и произнес 15 мая 1917 г. твердую, совсем не пацифистскую речь. По признанию самого М. Эрцбергера, она «чрезвычайно понизила шансы на заключение мира с Россией»[43]. Берлин же был взбешен действиями М. Эрцбергера: там показалось, что условия мира, которые он обсуждал с И.И. Колышко, были недопустимо мягкими для Петрограда.

      Тем не менее, для полновесного обвинительного заключения бумаг, обнаруженных у И.И. Колышко, не хватало (мало ли кто что пишет в частной корреспонденции). Поэтому судебные власти, которым журналиста передали из контрразведки, выпустили его на свободу под залог в 30 тысяч рублей. И.И. Колышко воспользовался этим и с пафосом бросился опровергать обвинение в шпионаже. Публицист подготовил и издал даже отдельную брошюру для доказательства собственной правоты[44]. Он утверждал, что никакого проекта мирного соглашения у него не было, а имелся лишь текст статьи из датской прессы, перевод которого записала его подруга. Однако документ, обнаруженный у него русскими контрразведчиками, никак не походил на газетную статью. На первом листе его имелось специально пропущенное место для того, чтобы позднее, от руки, вставить туда дату. Конечно, он был ни чем иным, как проектом условий мирного договора, составленного в ходе второй встречи с М. Эрцбергером, причем, как известно из другого источника, экземпляр для И.И. Колышко переписала его подруга-немка[45].

      От большевиков И.И. Колышко предпочел скрыться. Есть сведения, что в 1918 г. он сотрудничал в киевской прессе пронемецкого направления[46]. После этого незадачливый «агент влияния» эмигрировал в Европу. Оказавшись без средств, публицист занялся спекуляциями советскими ценными бумагами на берлинской бирже[47]. Этот эпизод из бурной биографии И.И. Колышко настораживает. Дело в том, что подобными операциями в Берлине занимались, как правило, люди, связанные с советскими спецслужбами. Если еще вспомнить и о том, что в Петрограде – Ленинграде благополучно проживала прежняя семья И.И. Колышко (а он был женат на княжне В.С. Оболенской)[48], а сам журналист не только регулярно переписывался с родственниками, но и посылал им средства для жизни, неизбежно возникает вопрос: не сотрудничал ли он с новой властью в России? Ответа у меня нет, полагаю, агентом ЧК он не был, но нельзя исключить его контакты с соответствующими лицами. Однако состояния на бумагах сомнительной ценности И.И. Колышко не нажил. К началу 1930-х гг.

43

Эрцбергер М. Германия и Антанта. М.; Пг., 1923. С. 202–207.

44

Колышко И.И. Мое дело. Пг., 1917.

45

Отчет М. Эрцбергера о беседе 19 апреля 1917 г. в Стокгольме // Николаевский Б.И. Указ. соч. С. 300.

46

Семенников В.П. Политика Романовых накануне революции (от Антанты – к Германии). По новым документам. М.; Л., 1926. С. 138–139.

47

Троцкий И. Со ступеньки на ступеньку (из записных книжек журналиста) // Новое русское слово. 1967. 3 июля.

48

⁴Ганелин Р.Ш. Российское черносотенство и германский национал-социализм // Национальная правая прежде и теперь. Историко-социологические очерки. 4.1. Россия и русское зарубежье. СПб., 1992. С. 147. И.И. Колышко не скрывал, что материально помогает своей семье из-за границы, такая деятельность могла осуществляться только с санкции властей (не говоря уже о пристальном наблюдении за ней). Однако он называл свою супругу «Александра Федоровна» и сообщал, что у них двое детей – «голодающих и туберкулезных», а жена просто «умирает с голода и горя» (И.И. Колышко – В.И. Немировичу-Данченко 10 апреля 1930 г. // РГАЛИ. Ф. 355. Оп. 2. Д. 132. Л. 5 об.). Вряд ли эти слова следует воспринимать буквально: журналист писал их В.И. Немировичу-Данченко с надеждой получить материальную поддержку.