Выстрел по солнцу. Часть первая. Александр Тихорецкий

пополам синей вспышкой, затем в памяти мелькала черная, дымящаяся под дождем дорожка выжженной травы. И – всё. Молния? Вот удивительно, стоило только ему подумать о ней – и вот она! Но тогда, почему он жив?

      Запыхавшиеся, мокрые до нитки, мальчишки внесли его под навес. Следом за ними, почему-то украдкой, осматриваясь на ходу, вбежал Олег Львович. Он присел перед Женькой, положил ему под голову полотенце.

      – Цел? – глаза его лихорадочно блуждали по лицу мальчишки. – Как чувствуешь себя?

      Женька не шевелился, молчал, в упор глядя на своего недавнего небожителя. Лишь сейчас он заметил, какие мелкие, невыразительные черты лица у Олега Львовича. Густые черные брови только подчеркивают небольшой размер сидящих глубоко, неопределенного цвета глаз, утиный нос, съезжающий на отвисшую нижнюю губу, дерганые, суетливые движения. Во взгляде – приторное подобострастие, пальцы с панцирными желтыми ногтями, суматошно обшаривающие его тело, противно дрожат. Как он мог раньше не замечать всего этого?

      Кроме того, от небожителя неприятно пахло немытым телом и перегаром, и с отвращением, с проснувшейся внезапно брезгливостью, Женька отбросил от себя его руки.

      Заискивающая улыбка раздвинула губы воспитателя.

      – Ну, слава Богу, двигаешься. – по его глазам было заметно, что от него не укрылся откровенный жест Ленского. – А мы уж подумали! Фу-у… Знаешь, как мы испугались?

      Ленского окружили мальчишки. Они наперебой кричали о молнии, расколовшей дуб, под которым он прятался, о том, как разряд электричества, неожиданно превратившись в синюю сияющую плоскость, прошелся по Ленскому, словно разрубая пополам.

      – Как гильотиной. – кривя губы в вымученной усмешке, выговорил Олег Львович. Ему явно не нравился энтузиазм подчиненных. – Идти-то самостоятельно сможешь? – понуро спросил он у Ленского.

      Женька встал, сделал несколько упражнений, покрутил головой, пару раз присел.

      – Вот и ладушки, – буркнул свое любимое окончательно пришедший в себя педагог, и вся группа, будто ничего и не случалось, быстро зашагала к лагерю.

      Известие о происшествии распространилось по отряду с быстротой, заимствованной у той самой молнии, и Женька впервые в жизни оценил преимущества известности. Мальчишки считали своим долгом непременно ощупать Женьку и хлопнуть по спине, девчонки строили ему глазки и хихикали.

      Любопытство победило стыд, Ленка Грушкова, стесняясь, будто о чем несущественном тоже поинтересовалась его ощущениями, и он, конечно, снизошел, рассказал придуманную на ходу, совершенно фантастическую историю. Ленка охала, прижимала ладошки к щекам, заставляя при этом сладко замирать Женькино сердце.

      Издалека он видел злое лицо Бегунова, но понимал, что сейчас тот не осмелится напасть на него, а что будет завтра, Женьку почему-то не волновало. Вот будет завтра, тогда и посмотрим. Нет, все-таки, в популярности есть свои положительные стороны!

      Перед