Выстрел по солнцу. Часть первая. Александр Тихорецкий

Да и не один я здесь пострадавший. И Света, и муж ее, да и Алла моя тоже. Хоть, и простить ей ничего не могу. Хорошо они меня тогда с папашей своим уделали, нечего сказать.

      Я даже мстить пытался. Ну, папашка-то – ладно, скоро коньки отбросил, с него, как говорится, взятки гладки, а вот Алла… Хоть и мерзко, и недостойно это, но мне тогда уж все едино было – кругом виноват. Ох, и поизмывался же я над своей невестой! То Светой ее назову, то исчезну на несколько дней, то подстрою, что помаду она у меня в пиджаке найдет.

      Думаю, пошлет сейчас меня куда подальше, а мне только того и надо. Поначалу все еще мечтал, что поеду, найду свою Свету, упаду на колени, да только мечтами все это и осталось. Да и чепуха все это, пустые хлопоты. И Света не простила бы, и Алла уехать не позволила. Как ты сказал, какая она? Да, целеустремленная.

      Он немного помолчал.

      – Сто лет, кажется, прошло с тех пор, а как начинается март, да еще оттепель такая, сырость – не могу, терзает меня ностальгия. Подступает к сердцу, берет за горло, и все – сам не свой становлюсь, амеба – амебой. Вот и сегодня так.

      Он обернулся от окна, смотрел на Ленского, большой, неловкий.

      – Я для чего тебе все это рассказал, Жень. Знаешь, давно хотел сказать тебе, но не решался. А сегодня скажу. Ты для меня – не просто друг. Ведь, до тебя я кем был? Так, офицер, каких много. Опять же время такое подоспело, много грязной работы выполнять приходилось, сам знаешь. А ты появился, и все вокруг завертелось, и жить стало интересно.

      А сегодня, брат, испугался я. Признаваться не хотел. Если бы этот гад положил тебя там, я, честное слово, не знаю, как жил бы дальше. Наверно, и сам бы там, рядом с тобой лег. И деньги не нужны, и карьера. Ну, одним словом, виноват я перед тобой, дружище, прости меня…

      Горячий комок стал в горле, Ленский поднялся, шагнул другу навстречу.

      – Да расслабься ты, старина, ей-богу, – он обнимал товарища, чувствуя, как подрагивают под руками бугры мускулатуры, – как ребенок совсем…

      Рассказанная историю еще плескалось в сознании тоскливой мутью, но уже что-то другое, неясное и сумбурное заполняло его необъяснимой тревогой. Какой-то звук, слабый, едва различимый, вонзился в пространство, и Ленский резко обернулся.

      На пороге, улыбаясь и театрально аплодируя, стоял Юрка, а вернее, Юрий Леонидович Журов, их друг и технический руководитель проекта.

      – Ну вот! – голос его, высокий и насмешливый, звенел сдерживаемым смехом. – Стоит только ненадолго оставить вас без внимания, и европейские ценности уже возобладали.

      В мгновение ока тревога сменилась радостью, и оба они, и Ленский, и Силич, не сговариваясь, бросились к нему.

      – Юрка! Наконец-то!

      Глава 5

      – Да, что тут у вас происходит? – весело и смущенно Журов боролся с Силичем, неуклюже обхватившим его своими могучими ручищами, изумленно глядя на Ленского, в порыве нравственного облегчения порывающегося хлопнуть его по спине. – Вы что, с ума посходили? Да, отпусти же