Записки бывшего директора департамента министерства иностранных дел. Владимир Лопухин

при впадении в Неман реки Невяжи Красная Мыза графов Тышкевичей с высоким, белым, как снег, костелом на вершине горы. Дальше. Излюбленная ковенскими евреями дачная местность Колотово. После виленского завтрака, под влиянием благотворного воздуха на просторе широкой реки, вновь заявляет о себе аппетит. По каюте мечется буфетная барышня. В результате переговоров – бифштекс по-гамбургски с поджаренным луком и выпущенным яйцом, пиво, кофе. Пароход частенько останавливается посредине реки, принимая пассажиров с лодок. Но нет нетерпения. Некуда спешить. Сладок отдых от нервящей столичной суеты на тихом речном просторе под ласкою летнего солнца. Но вот на горизонте растет нависшая над берегом песчаная гора. Опять костел. По скатам горы лепятся, скатываясь к реке, беспорядочно разбросанные хибарки. Это Вильки – место пересадки прибывшего пассажира – с парохода на высланный из имения экипаж. Предстоит переезд верст в 15 на лошадях. На пароход устремляется галдеющая толпа носильщиков. Знакомый горбун-еврей приметил меня издали. Подмигивает. И я отказываю набросившейся на меня ораве других носильщиков. Впряженная в коляску четверка лошадей цугом ожидает у самых сходней. Кучер Адам в ливрее с пелеринкою, в фуражке с серебряным галуном гордо восседает на высоких козлах. Оглушительно хлопает бич. Толпа еврейских мальчишек стремительно разбегается в стороны. Коляска тихо поднимается в гору, глубоко увязая колесами в обильный желтый песок. Наверху, выбравшись из песчаного моря, выкатывается на гладкую, прекрасно утрамбованную трактовую дорогу и крупною рысью лошадей несется сменяющимися по бокам пути сосновым бором, полями, лугами, хуторами, приосененными кущами тополей, широковетвистых ив, дубов, фруктовыми садами. Колосится рожь. Перемежаясь с нею, синеют по бороздам васильки. Навстречу попадаются стада. Промычит задумчиво уставившаяся на коляску корова. Хрипло пролает мохнатая угрюмая шавка. Лениво оборачивается залегший под кустом пастух с корзинным плетением в руках. Вечереет. В низине над поросшим камышом болотом стелется белыми клубами туман. Скрипит дергач. Низко летит к соседней усадьбе аист. Коляска въезжает в заселенное евреями типичное местечко бывш<его> Северо-Западного края[78]. В каждой избушке мелочная лавочка. Каждый еврей – купец, будь у него всего на несколько грошей товара. Почтовая станция, синагога, казенная винная лавка, костел. Мимо, мимо, коляска сворачивает в проселок налево, мчится к крестьянской жмудской деревне Кайлава. Еще поворот налево. Проносится через деревню. Сейчас за нею начинающееся садом имение. Вновь торжественно хлопает бич. Коляска влетает в широкие каменные ворота. Приехали.

      Имение в полуверсте от дивной по красоте долины притока Немана – реки Дубиссы. В ближайшем соседстве польские имения. При впадении Дубиссы в Неман над местечком Средники высится великолепный Бельведер – имение Бурбы. Некогда, еще на памяти моей, имение было царственно богато – сплошной розариум,

78

Вписано вместо: «Чекишки».