Разрушь меня. Разгадай меня. Зажги меня (сборник). Тахира Мафи

показать дорогу!

      – Ну… мать!

      – Ты сказал, что поможешь нам!

      – Ты вроде врал что-то про танк…

      – А ты не заметил неожиданного изменения планов?

      – Кент, я не успеваю за вами, я еле тащусь…

      – Надо попытаться.

      – Введен комендантский час. Всем немедленно вернуться в свои дома. Мятежники на свободе. Вооружены и очень опасны. Введен комендантский час. Всем немедленно вернуться в свои дома. Мятежники на свободе. Вооружены и очень опасны…

      Звуки из динамиков, разносящиеся по улицам, привлекают внимание к нам, сгрудившимся в узком переулке. Несколько человек видят нас и начинают кричать. Топот сапог приближается. Начинается беспорядочная пальба.

      Я тоже оглядываюсь. Мы не в жилом районе. Улица, где жил Джеймс, – неуправляемая территория с несколькими заброшенными офисами, остаток прежней жизни. Я не понимаю, почему здешние аборигены не живут в поселках, как основное население, и у меня нет времени размышлять, почему здесь попадаются представители только двух возрастных групп, почему сирот и стариков свезли, точно мусор, на нелегальную территорию, патрулируемую солдатами, которым вход сюда якобы заказан. Я боюсь ответов на собственные вопросы. На мгновение мне становится страшно за Джеймса; я на бегу оборачиваюсь и смотрю на маленькую фигурку на руках у Адама.

      Мальчишка крепко, до боли, зажмурился.

      Негромко ругаясь, Адам пинком выбивает первую попавшуюся дверь и кричит, чтобы мы шли внутрь.

      – Ты останешься здесь, – говорит он Кенджи. – Я, наверное, с ума сошел, но оставлю с тобой Джеймса. Приглядишь за ним. Они ищут Джульетту и меня, о вас они не знают.

      – А что ты собираешься делать? – спрашивает Кенджи.

      – Угоню машину и вернусь за вами.

      Джеймс не протестует, когда Адам опускает его на пол. Его губы совсем белые, глаза расширены, руки дрожат.

      – Я вернусь за тобой, Джеймс, – повторяет Адам. – Обещаю.

      Джеймс часто-часто кивает. Адам целует его в макушку – один раз, сильно и быстро, бросает на пол наши спортивные сумки и поворачивается к Кенджи:

      – Если с ним что-нибудь случится, убью.

      Веселость Кенджи куда-то делась, но он не хмурится. Он набирает воздух в грудь.

      – Я позабочусь о нем.

      – Джульетта…

      Адам берет меня за руку, и мы исчезаем в лабиринте улиц.

      Глава 38

      Улицы забиты бегущими людьми. Мы прячем пистолеты за пояс брюк, но дикие глаза и резкие движения выдают нас. Все сторонятся, бросаются врассыпную, некоторые вскрикивают, истошно вопят, ахают, роняют вещи. Я не вижу ни одной машины. Должно быть, в этом районе почти нет транспорта.

      Адам толкает меня на землю – над головой просвистела пуля. Он выбивает ближайшую дверь, и мы бежим по полуразрушенному зданию, ища другой выход, путаясь в лабиринте помещений бывшего универмага. Выстрелы и топот совсем близко. Нас ловят не меньше сотни солдат; они разбились на группы и прочесывают кварталы.

      Меня они не убьют.

      Я боюсь за Адама.

      Я стараюсь держаться к нему как можно ближе, потому что Уорнер, уверена,