Всадник смерти. Илья Деревянко

оборвался. Длинное тело безжизненно скорчилось на траве. Верстаков привычно проверил пульс на шее противника: «Живой, козел!»

      Между тем Агафонов занялся «задастым», метнувшимся к «Ниве» и пытавшимся дрожащими руками вытащить из «бардачка» самодельную финку.

      – Не рыпайся, падла! – прошипел он, рывком за шиворот отдернул парня (данном случае это слово просто обозначает половую принадлежность подонка – [И. Д.]) от машины, впечатал спиной в раскидистый тополь и начал ожесточенно месить кулаками, словно боксерскую грушу. Мерзавец быстро лишился чувств. Голова безвольно свесилась на плечо. На губах выступила грязная пена.

      – Смотри, не убей, – предупредил друга подошедший Игорь. – Только мокрухи нам не хватало!

      Тяжело дыша, Петр отступил в сторону. «Задастый» мешком плюхнулся на землю. Круглая черноволосая башка гулко стукнулась о корень.

      – Жить будет, – также нащупав у него пульс, удовлетворенно констатировал Верстаков. – Но в больнице месяцок «позагорает». Ничего, таким выродкам полезно! Авось поумнеет. Хотя… вряд ли!

      – А девчонка-то удрала! – с некоторой досадой заметил Агафонов. – Ни здрасьте, ни до свидания… Хоть бы «спасибо» сказала!

      – Тебе это надо? – лениво зевнул Игорь.

      – Нет, но все-таки…

      – Брось, не забивай голову! – махнул рукой Верстаков. – Кстати, о птичках. Ты вроде по пиву предлагал?

      – Точно! – оживился Петр.

      – Тогда поехали…

* * *

      Пять часов спустя.

      – С-с-стерва! – выслушав длинную ругательную тираду встретившей его у порога жены, пробормотал Агафонов, с трудом стянул ботинки, шатаясь проковылял к себе в комнату и, не раздеваясь, рухнул на диван.

      – Пьянь!!! Алкаш!!! Сволочь!!! Дегенерат чертов!!! Чтоб ты сдох!!! – продолжала бушевать в коридоре супруга – холеная, тридцатипятилетняя мадам в бриллиантовых серьгах.

      – С-с-с-терва! – с чувством повторил Петр, собрался было встать да задать Валентине хорошую взбучку, но тут же передумал: «Не стоит мараться».

      – Ке-ша, кис-кис-кис, – заплетаясь языком, позвал он. – Ид-ди к п-папе!

      Послышалось громкое мурчание, и на живот к Агафонову с разбегу прыгнул здоровенный черный кот, некогда подобранный им на улице полуживым от голода котенком.

      – Ке-е-ешенька! – слабо улыбнулся Петр, почесывая кота за ухом. – Один ты мен-ня л-любишь в этом п-п-проклятом д-доме!

      – Гнусный подлец! – яростно прошептала стоящая за дверью жена, запахнула полу шелкового халатика, прошла в гостиную и, нервно тыкая пальцем кнопки, набрала номер телефона Верстаковых.

      Трубку, после второго гудка, сняла жена Игоря – Татьяна (давняя приятельница Агафоновой).

      – Але-е-е-е?

      – Здравствуй, Танюша, здравствуй, солнышко! – серебристо прочирикала Валентина. Потом, примерно с полчаса, болтала всякую чушь и, наконец, спросила: – Твой скот давно явился?

      – Минут пятнадцать назад…

      – Пьяный?!

      – Как свинья! Смотреть на него тошно!

      – Мой