6 жертва. Иван Плахов

людьми всех остальных, которых глубоко и искренне презирал.

      Вся речь его сводилась к тому, что Азамат ему должен, – он не пояснил за что, – и Азамату было любопытно, чем все это закончится, пока, наконец, тот не коснулся главного:

      – Мне мешает один мерзавец, сущий выродок. Помнишь Колосова?.. Наверняка помнишь! Так вот, этот в сто раз хуже. Такие люди существуют только лишь затем, чтобы их раздавили, как какого-нибудь клопа или таракана. Сущее насекомое. Мерзость перед лицом Господа. Он даже храм строит, представляешь? Некто Твердохлебов. Делает вид, что он не такой, как все мы. В Бога верит. У такого и души-то нет, одна видимость – как карнавальная маска. А под ней ничего – пустота. Разоблачи его, ведь ты герой. Ты мое орудие возмездия, настоящее копье судьбы.

      Интриллигатор ничего не сказал об оплате за это убийство, а Азамат об этом не спросил. Не потому, что забыл, а просто не захотел. Намеченная жертва была хорошо известной личностью в городе: меценат, отец многочисленного семейства, глава крупной строительной компании. Твердохлебов был инициатором многих общественных инициатив и любимцем властей. Поговаривали, что в скором времени он станет губернатором. Не то, чтобы Азамату было его жаль, – для него это был лишь персонаж из телевизора – ему была не понятна сама природа ненависти, которую к Твердохлебову питал Интриллигатор.

      Вполне возможно, что это была лишь зависть, но Азамату было скучно само это чувство: само убийство его абсолютно не волновало, – одним больше, одним меньше, не все ли равно, – но он не хотел быть всего лишь смертоносным орудием в чужих руках. Будучи любителем онлайн-игр, он являлся заядлым сторонником эпических финалов, когда посредством истребления «окончательного» монстра он освобождал или спасал целый мир. Он хотел стать героем, спасителем; он хотел очистить мир и сделать его чуть лучше… пусть так, как он это понимал, но лучше, где таким, как Интриллигатор, не было места.

      Он хотел чистоты, особенно с тех пор, как стал подолгу жить в своем доме в деревне. Он продолжал приносить требы языческим богам, закалывая ягнят и куриц: их кровью он кропил камни алтаря, иногда на нем сжигая и мелкие бумажные деньги, периодически консультируясь по переписке с Мудрецом о тонкостях ритуала, – но в его жизни мало что происходило. Богатство, о котором он просил богов, к нему не приходило: он жил один, без друзей, а женщин избегал.

      По ночам ему часто снилось, как что-то огромное и темное поглощает его и он растворяется в этой темноте без остатка и в момент, когда тело окончательно исчезало, наконец-то наступало освобождение: он парил среди своих детских воспоминаний. Мимо пролетали овцы, корова, дедовский волкодав, куры с рыжим петухом, кошка и бабушкин очаг, в котором пылал неугасимый огонь и пеклись чудесные чуду, круглые лепешки с начинкой, а он все летел и летел куда-то, просыпаясь утром в слезах и с щемящей болью в груди. Его вдруг стало