История одного землетрясения. Арсен Даниелян

рублей и протянул первому следователю. Первый следак взял купюру и сказал Роберту:

      – Молодец, а то я червонец бы проиграл.

      Он подошёл к «Волге» и поднял трубку телефона оперативной связи.

      – Мы едем на улицу Шираза, восемь, как поняли?

      Получив ответ, он повесил трубку:

      – Едем. Грузите его. Только не дай Бог, если ты сказал неправду – разговоров больше не будет.

      Все расселись по машинам и двинулись в город.

      10. Самолет над городом

      Утро 7 декабря 1988 года, за восемь минут до Событий

      Салон самолёта. Звучит голос бортпроводницы.

      – Уважаемые пассажиры! Наш самолёт совершает посадку в аэропорту города Ленинакан. Просьба: приведите спинки кресел в вертикальное положение, пристегните ремни и уберите лишние предметы.

      Альберт пристегнулся и прильнул к иллюминатору. Он улыбался и с любовью рассматривал внизу крыши домов.

      – Вы давно не были дома? – неожиданно спросила женщина, сидевшая рядом.

      Альберт обернулся.

      – Год, – застенчиво ответил он. – Я в Сибири работаю. Очень соскучился.

      – А кто у вас здесь?

      – Жена, дочь и внук. Ему скоро семь. Он в школу пошёл. А я не смог прилететь на первое сентября, – Альберт снова посмотрел в иллюминатор. – Это мой родной город.

      11. Парикмахерская

      Утро 7 декабря 1988 года, 10:35, за пять минут до Событий

      Салон парикмахерской, небольшой, на два кресла и уголок с диванчиком для ожидающих. В зале только один парикмахер Сеник, мужчина лет сорока пяти, немного полноват, с добродушным круглым лицом.

      В кресле сидит пожилой человек – пришёл побриться. Сеник накрыл его грудь белым матерчатым фартуком и завязал узелок на шее.

      – Поздновато ты сегодня, дядя Ваче, – сказал Сеник.

      – Вчера до двух не спал, давление. Футбол смотрел? – проворчал Ваче.

      – Да, конечно. Но скажу тебе, «Арарат» сейчас не тот.

      – Отборочная игра, скажи, как можно было так играть, – с досадой произнёс Ваче.

      – Да. Без Хорена Оганесяна будет трудно. Всё-таки несправедливо с ним поступили, – сочувственно произнёс Сеник.

      – Хорен – футболист от Бога. А кто об этом подумал? Никто. Все за свои должности держатся.

      – Точно. Эх, пропадёт наш футбол.

      Сеник нанёс пену на лицо Ваче и принялся медленными плавными движениями сбривать щетину.

      – Слушай, Сеник, ты жениться собираешься? Чего ждёшь? – спросил Ваче.

      – Э, дядя Ваче, не любят меня женщины, говорят, много болтаю, – улыбнулся Сеник.

      – Ну а ты не болтай, – продолжал напирать Ваче.

      – А для чего мы в этот мир пришли, дядя Ваче? А как не поговорить о том о сём? Вот я брею тебя, мы разговариваем, я что-то думаю о своём. Живём, а как иначе!

      – Да, бреешь ты лучше всех. Поэтому и хожу к тебе. Ты любишь свою работу.

      – Не то чтобы люблю. Я просто себя без неё не представляю, – сказал Сеник. –