Аврора. Канта Хамзатович Ибрагимов

Маленький дворик. Здесь чувствуется жизнь, и не кое-какой, а вполне ощутимый порядок, и еще кто-то по свежему снегу наследил.

      – Аврора! – уже во дворе вновь крикнул Цанаев, подошел к окну, да оно заклеено клеенкой. Рядом – разбитое ракетой крыльцо, новая дверь, за которой он в полумраке обнаружил покрытые коркой льда ведра с водой, колотые дрова. Пушистый, рыжий кот, увидев его, прильнул к двери в комнату, как бы за собой приглашая, и Цанаев последовал за ним, но тут же, в дверях, как вкопанный встал. Аврора только-только поставила капельницу мужчине, успокаивает его:

      – Потерпи, сейчас станет полегче.

      В ногах у мужчины, на тех же нарах, двое мальчиков: старший с изуродованным шрамами лицом, и тело такое же кривое. Младшему годика три – плачет.

      Еще одна женщина у дровяной печи, руки – в тесте, удивленно-испуганно уставилась на Цанаева.

      – Гал Аладович? – выпрямилась Аврора, явно стушевавшись. – Проходите, – хотя и проходить-то вроде некуда.

      – Э-э, – Цанаев тоже замялся, не зная, как быть: от этой картины он потерял дар речи, понятно – война, и он одно лишь смог сказать. – Твои родные?

      – Да. Мой отец. Ранен. Позвоночник. Мои племянники. А это невестка, их мать.

      – Это ваш дом?

      – Наш дом разбит… Одна ракета и дом, и их всех накрыла, – говорит Аврора, и, как ни странно, вновь на ее лице не печаль, а эта странная улыбка или усмешка-гримаса, призванная скрывать настоящие чувства ее, словно античная маска… только глаза всю трагедию выдают. – Проходите. Может, чаю? – предлагает она.

      – Нет, нет, я пойду, – еще что-то пробормотал Цанаев, и он даже не помнит, как обратно дошел до института, и на сей раз ему просто для утверждения самого себя захотелось, как и Аврора, перемахнуть через забор. Преграду он преодолел, вот только штаны распорол. Злясь на весь мир после этого, сидел в своем кабинете, никого не принимая, думая об увиденном, о своих детях и о племянниках Авроры, и о самой Авроре, – как она, постучав в дверь, появилась, без спроса села и сразу:

      – Может, я уволюсь? Деньги я верну. А то мои дела – вам вечная проблема.

      – Кстати, о делах, – очнулся Цанаев. – Какие дела у тебя со спецслужбой?

      Словно от боли исказилось лицо Авроры, и она сразу же резко ответила:

      – Никаких дел у меня со спецслужбами нет, не было и не будет.

      – Как же! – Цанаев встал. – Я ведь видел утреннюю встречу.

      Аврора тяжело вздохнула, опустила голову, молчала. А директор уже подошел, склонился над ней, будто допрашивает:

      – А что ты кинула в машину этого фээсбешника, если не секрет? Хм, – он недобро усмехнулся. – Я подумал было, может, граната?

      – Надо бы, – вдруг жестко, не своим, а будто металлическим голосом ответила Аврора, поднимая голову и в упор глядя на директора:

      – А кинула ваши деньги.

      – Три тысячи! – отпрянул Цанаев. – Зачем?

      – Честно? – она отвела взгляд, надолго