В гости через форточку. Артур Кухта

и, 2017

      ISBN 978-5-4485-8797-9

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Предисловие

      Я хорошо помню жаркое лето Южной Каролины, влажный воздух, дом у океана, вечерние разговоры и мечты. Помню веранду, два пластиковых стула, пивные банки под ногами и вид на узкую улицу Кедр.

      «Если бы люди превратились в птиц, – думал я тогда. – Нико стал бы павлином».

      Два раза в неделю я слышал трескающий звон его мотороллера, видел блестящую макушку и розовые очки. Мой друг болгар одевается пестро: камуфляжные штаны, кислотная майка и шлёпки, которые только через месяц войдут в моду. Если спросить у него: «Кто ты?», он вам гордо ответит: «Я самый лучший». Сначала, кажется, индюк какой-то, но если спросить: «А я кто?», то он и вам ответит, что: «Вы тоже самый лучший».

      Не пытайтесь понять. Я не смог.

      На вечеринки Нико приходил хлопушкой: громко, весело, с беспорядком после. На наши тихие посиделки – с банками пива и сладкой папиросой, набитой чем угодно, только не табаком. Столько было вечеров, что, кажется, возьми их, скомкай, перекинь через года – уже не соберешь. И всё же, был у нас вечер, который я запомнил слово в слово.

      В тот вечер мы были писателями.

      Теми самыми, которые не написав и строчки, говорят о миллионных тиражах. Нико рассказывал мне идею первой книги, а я слушал и мысленно поправлял (В писательстве ему я так и не признался). Но не буду говорить, о чём его книга. Для нашего предисловия важно, что у него была ещё одна мечта.

      Он хотел остаться в Америке.

      А когда смотришь на такой жар и огонь в глазах, тогда порой думаешь: «Да это и моя мечта!». Нико рассказывал про политические убежища, про религиозные школы, про фиктивные браки, про документы, про риск. «Риск небольшой! – уверял он. – Зато потом: лёгкая жизнь, деньги, признание…»

      Самые обычные разговоры для студентов по обмену.

      Нико удивлялся:

      – А ты почему не хочешь остаться?

      Почему не хочу? Я хочу. Но писать я хочу больше. Только о чём здесь писать? – спросил бы я его. – Что мне здесь делать, когда вся глина там! Тогда я ещё не умел складывать слова, строить сюжет, выписывать характеры, но твёрдо знал одно: русский дух бесконечен, и только там – дома – я смогу писать.

      – Я хочу домой, – пришлось ответить. – Не могу без русских людей.

      «Испугался» – прочитал я в мутных глазах Нико. Он затянулся папиросой и сказал:

      – Понимаю…

      Мы просидели минуту в тишине, после чего я без злобы (уверяю, что без злобы) спросил:

      – Да что ты понимаешь-то?

      А то, оказалось, он понимает, что у русских людей есть традиции, история, язык, музыка, что у них…

      – Тихо-тихо… – остановил я. – Ты другое понимаешь. Ты, Нико, совсем наших людей не знаешь.

      – Знаю, знаю… – убеждал он. – У меня есть русские друзья. Я трижды бывал в Санкт-Петербурге. Я…

      Нет смысла описывать наш долгий спор, когда он говорил: «Я был в Эрмитаже», а я отвечал: «И что?» Когда он говорил: «Я люблю русские блины», а я отвечал: «Тошнит от блинов». Нет смысла, повторяю, вспоминать те острые слова и грубости. Меня лишь возмущал его железный аргумент: «Раз я был в Петербурге, значит понимаю…»

      Да эти приезды, эти Петербурги, казалось мне, только искажают русского человека. Обидно мне стало, что Нико понимает блины, снегурочек, водку, медведей, балалайку и прочее, прочее. Будь моя воля, я бы сжёг все балалайки в одном костре, ведь они мешают увидеть…

      – Что увидеть? – злился Нико. – Чего я не понимаю? Покажи. Дай пример.

      Что же ему показать-то? – краснел я в ответ. – Что он просит? Это же не камень какой-нибудь. Да если б можно было ткнуть пальцем и сказать – вот она, русская душа, тогда б это не душа была, а кожура. Но ведь показать-то надо! А потому я кивнул на соседний дом и сказал:

      – Посмотри на окна. Там даже форточек нет.

      Все окна, что мы встречали в Америке, состояли из двух рам и двигались либо вправо-влево, либо вверх-вниз.

      – Форточек? – переспросил Нико.

      И тогда я объяснил болгарскому другу на пальцах, что «форточка» – это небольшой квадратик в окне, который можно открывать и закрывать, который вроде бы ничего особенного, а всё равно: если птица сядет, то как будто в рамочке.

      – Но это не то, – добавил я грустно. – Вот смотри, если ты приедешь в гости к друзьям…

      – В Санкт-Петербург.

      – Да-да, Нико, в Санкт-Петербург. Если ты приедешь в гости, то тебя встретят, оденут, накормят… Но ведь они ждут тебя, а значит, подметут перед порогом. Понимаешь?

      Нико затянулся сигаретой.

      – Давай лучше на звезды смотреть, – сказал он равнодушно.

      Звезды.

      Назло всем болгарам я опустил глаза в пол. Первый час я шевелил ботинком камешки, смотрел на жуков и тараканов; искал там что-нибудь