Старичок в клетчатых брюках. Ирина Пивоварова

а и пальцем не трогал, вошёл в ванную, закрыл на щеколду дверь, открыл кран с водой, сел на стиральную машину и заплакал.

      – Павлик! – затрясла дверную ручку Люська. – Ты чего закрылся? Открой сейчас же!

      Но в это время в прихожей зазвонил телефон и голосом Люськиной мамы Лидии Сергеевны приказал Люське немедленно идти домой.

      – Ты что, забыла, что мы в поликлинику идём? Сколько можно тебя ждать?!

      – Пока, Павлик! – сокрушённо сказала Люська зелёной двери ванной комнаты. – Зря ты так! Мы ещё им отомстим, вот увидишь!

      Глава 11

      Разговор с Тимофеем

      Павлик плакал. Горячая вода лилась из крана с громким шумом. Тимофей удивлённо и сочувственно глядел в щёлку двери круглыми глазами.

      «Что с тобой? – будто хотел спросить Тимофей. – Чего ты ревёшь? Или подрался? Или обидел кто? Ты только скажи, я тому глаза выцарапаю!»

      Слава богу, никто, кроме Тимофея, не видел, как ревёт Павлик! Что ж, можно и поплакать, если никто не видит. Ведь обида в самом деле велика! Поглядели бы мы, что с вами было бы, если бы вас Тефтелей прозвали! Да ещё на глазах собственной сестры! И главное, за что? Буквально ни за что!

      Впрочем, с прозвищами всегда так. Их редко дают заслуженно. Прилепится какая-нибудь нелепая кличка к человеку, и так он и ходит, бедный, мучается неизвестно за что.

      Тут на память нам приходит история про одну нашу знакомую. Эта знакомая рассказала как-то, что в детстве у неё тоже было прозвище.

      Вышла она, будучи семилетней девочкой, во двор погулять, а в руках держала хлеб с повидлом, мама ей на дорожку дала. Увидали её дети с этим хлебом и недолго думая прозвали Повидлом. С тех пор, стоило ей выйти во двор, как все кричали в один голос: «Повидло! Повидло!»

      Наша знакомая очень переживала и даже перестала гулять во дворе. Потом, правда, ничего. Выросла, поступила в институт, потом на работу, и Повидлом её давно уже звать перестали.

      Однако мы отвлеклись.

      К чести Павлика надо сказать, что плакал он недолго. Взял себя в руки, вытер глаза, выключил воду и сказал изо всех сил бодрым голосом:

      – Люсь, я сейчас выйду. Я тут душ принял.

      Павлик приоткрыл дверь. В ванную бесшумно вошёл Тимофей.

      Люськи нигде не было. Значит, она ушла.

      – Извини, Тимка, что я толкнул тебя, – сказал Павлик, беря кота на руки и утыкаясь лицом в его тёплую пушистую грудку. – Я не нарочно. Не везёт мне в жизни, понимаешь? Я думал, на новой квартире новая жизнь начнётся, а меня Тефтелей прозвали! Вот тебе и новая жизнь!

      «Мур-р-р, не огорчайся, в жизни всякое бывает. – Тимофей потёрся головой о Павликин подбородок. – Пойдём лучше молочка выпьем, оно успокаивает. А насчёт турника не беспокойся. Турник – это пустяки. Ты, если захочешь, в два счёта научишься!»

      Они пошли на кухню, попили там молока. Потом Павлик подошёл к окну и с треском захлопнул его.

      – Ладно, они ещё увидят, какой я Тефтеля, правда, Тимк?

      Тимофей вспрыгнул на подоконник, выгнул спину, выглянул во двор и грозно замяукал.

      Глава 12

      Снова