Долгая дорога домой. Сабит Алиев

выслушала невестку внимательно, затем сказала – будто объявила приговор: благодари судьбу за то, что он тебя не бьет! Пусть гуляет, моему сыну можно.

      Вика молча провела руками по волосам, несколько раз тяжело вздохнула, и, в конце концов, ударив рукой по спинке скамейки, произнесла:

      – Это возмутительно! Что значит – «моему сыну можно»? С какой – стати?!

      Я отвернулся, отыскивая взглядом плачущего мальчика, зная, что её возмущение будет долгим.

      – Джавад? Ты меня слышишь?

      Она неловко поднялась, опираясь на спинку скамейки.

      – Отвечай, как твоя бабушка могла сказать невестке такие слова?

      – Я не знаю, – ответил тихим голосом.

      – А кто знает? Это же твоя бабушка?

      – Да, моя.

      – Тогда объясни!

      – Не могу. Она очень своеобразная женщина.

      – Женщина не должна обижать женщину, и, уж тем более, свою невестку.

      – Вот когда я вас познакомлю, тогда сама у неё и спросишь, как она может это делать… И хватит об этом.

      Захлопав ресницами, Вика молча села на скамейку. Наступила тишина, мы снова принялись за еду.

      – Джавад, – вдруг сказала она. – Я не могу есть, пока не узнаю, что ответила невестка…

      – Ничего не ответила, в этом я уверен.

      – Просто замолчала и пошла заниматься своими делами?

      – Послушай, ты так говоришь, как будто не знаешь кавказских обычаев. Все, что она скажет, обернётся против неё. Невестка не имеет права голоса. И уж тем более на претензии.

      – А уйти от такого мужа она может?

      – Нет, не может!

      – Прямо девятнадцатый век! – возмутилась она.

      – Правильно, моя бабушка родилась в 1899 году…

      – Все равно не понимаю я твою бабушку… Как зовут-то её?

      – Сабах. Она родилась ранним утром, поэтому и назвали в честь утра, «сабах».

      – Все равно не понимаю, – повторила она, сжимая в руке бутерброд.

      – Да, конечно, тебе это трудно понять. Она восточная женщина, воспитана совершенно по-другому. Человек помнит Николая Второго…

      – Ну и бабушка у тебя… Дай мне ещё бутерброд. Понервничала, и сразу есть захотелось! Но после родов все изменится, ты не переживай! – принялась за свое Вика.

      – Моя бабушка ради своих детей готова на все, хоть на войну ее отправляй. Пойдёт, не задумавшись, сам видел, как она стреляла из охотничьего ружья и всегда попадала в цель.

      У Вики глаза расширились от удивления.

      – Да, да! – покивал я головой. – Она говорила, что женщина должна уметь защищать свою честь.

      – Теперь понимаю, почему невестка не стала спорить, жить-то хочется, – прошептала Виктория и широко улыбнулась.

      – Тебе смешно, но моя бабушка и правда не могла уснуть, пока все члены семьи не оказывались дома, в безопасности, и не засыпали в своих кроватях. Она всегда всех контролировала, от малых детей до взрослых. Так уж она воспитана.

      – После того, как ты рассказал мне все это, – она покрутила своё золотое кольцо, подаренное мной, – мне очень хочется познакомиться