Детский сад. Ана Стриана

и обреченного спокойствия. Отныне моя жизнь – в Ее руках. И даже если Ей захочется эту жизнь закончить – я приму это безо всякого сопротивления и осуждения.

      Именно так все это выглядело в моих глазах. Но в то же время, я прекрасно понимала, что в глазах других людей все выглядит обычно и буднично.

      Да здравствуют те люди, которые когда-то придумали специальные слова для привествия других людей! И также те, которые придумали, как младшим надо говорить со старшими. Если бы не эти общеизвестные правила и формулы, я бы, наверное, так и простояла молча, как последняя идиотка, а мой мозг вскипел бы, подбирая нужные слова. И вряд ли бы нашел.

      Но даже самые простые слова еле выскользнули из моего горла.

      – Здравствуйте, Ольга Витальевна…

      – Здравствуй, Полюшка, – произнес самый красивый и нежный голос, который окончательно убил мою способность что-то понимать, видеть и слышать. – Как же ты выросла, взрослая совсем!

      – Я… да. Мне в этом году уже четырнадцать будет, – кажется, мой голос внезапно охрип, и тут же в голову пришла спасительная мысль о простуде, на которую можно сослаться, если что.

      – Как быстро время летит, – Она, все еще улыбаясь, покачала головой. Из приоткрытой двери в помещение группы высунулись несколько детей, которые с любопытством смотрели на меня. – Ну что, соскучились? – и Она, все так же ласково и нежно улыбаясь, открыла дверь, и дети тут же облепили Ее со всех сторон.

      Ваня, который все это время держал Ольгу Витальевну за руку, подошел ко мне и потянул меня к своему шкафчику. Пока я помогала ему одеваться, дети полностью завладели вниманием Ольги Витальевны. Впрочем, я и не претендовала на большее. Уходя, я вежливо попрощалась, а Ваня просто помахал своей, уже любимой, воспитательнице ручкой и послал воздушный поцелуй.

      Если бы и для меня все было так же просто!

      Выйдя на улицу, я с невероятным наслаждением почувствовала на своем горящем лице порывы прохладного осеннего ветра. Шумели, раскачиваясь на ветру, деревья. Вся дорога была устлана разноцветными листьями. Ваня то и дело находил какую-нибудь лужу и с визгом прыгал в нее сразу двумя ногами. Кажется, моя одежда была вся в этих брызгах…

      Все, что было дальше, постепенно стерлось из моей памяти. Но тот день и ту нашу встречу я запомнила в мельчайших деталях и не раз прокручивала ее, как кинопленку, в своем воображении.

      Но потом я всерьез испугалась. То состояние, в котором я пребывала, видя Ее, было похоже на то, что писатели называют «парализующий страх». Но этот страх парализовывал меня не только тогда, когда я видела Ее, но и тогда, когда просто вспоминала Ее или ту нашу встречу. Где бы я ни была в тот момент и чем бы ни занималась, мое лицо начинало гореть от стыда, мне казалось, что все вокруг уже давно все знают и только ждут случая, чтобы начать надо мной смеяться и называть сумасшедшей.

      Единственный выход, который я смогла тогда придумать – это заставить себя забыть,