Открытая позиция. Роман. Максим Лапшин

что муж ко мне охладел. Стегать меня плеткой ему больше не доставляет удовольствия. Он, видимо, желает порыться в моих внутренностях, распилить меня на части, засунуть меня в морозилку, а все, что не поместится, закопать на заднем дворе. Затем пойти в полицию и заявить о моем исчезновении. А после этого сесть в гостиной и слушать ненавистного мне Джо Кокера.

      – Вам не нравится Джо Кокер?

      – Не нравится! Но больше всего мне не нравится лежать в морозилке, распиленной на части.

      – Да, перспектива, прямо скажем, не радужная. Но зачем ему это делать?

      – Затем, что он маньяк! И даже не сексуальный, каким был раньше, а настоящий – чокнутый, с кривым ножом и дубинкой.

      – Какой еще дубинкой?

      – Той, которой он бьет по голове своих жертв.

      – Вы и дубинку у него видели?

      – Нет, не видела. Но если поискать получше, то, может быть, я бы ее и нашла. Меня интересовало другое. Я выяснила, где он прячет мой паспорт. Теперь я могу уехать, чтобы спрятаться от этого душегуба. Но у меня проблемы с деньгами и со смелостью. Вот почему я обратилась в «Мисафер». Конечно, я не могла рассказать им всю правду, только поделилась кое-какими штуками из репертуара своего мужа. Надо сказать, они были под впечатлением. Пообещали большой интерес со стороны обеспеченных клиентов. Потом предложили встречу с вами. И вот я здесь, с паспортом, с чемоданом и с билетом в один конец.

      – С каким еще билетом? – спросил Марк, возвращаясь на прежнее место на диване.

      – Это я так, образно. Путь назад для меня отрезан, мосты сожжены.

      – А-а-а, понимаю, – немного рассеянно откликнулся Марк. – Образности вам, безусловно, не занимать.

      – Вы мне не верите?

      – Вопрос в другом. Почему вы верите мне больше, чем агентству? Мы впервые видим друг друга.

      – Вы – человек. Они – организация. Маленькая, но такая же равнодушная к отдельным людям, как все фирмы, фирмочки и фирмищи.

      – Может, лучше все-таки обратиться в полицию?

      – Нет. Думаю, рано или поздно они его поймают. И я не хочу быть в это замешана. Пусть в деле упоминается жена, которая по собственной прихоти однажды покинула мужа, а не обманутая, несчастная, прожившая бок о бок с садистом-убийцей женщина, чью фотографию напечатают во всех газетах рядом с его криминальной рожей. И не просто напечатают, а еще и придут брать интервью!

      – В этом есть здравый смысл. Хотя ситуация в целом выглядит крайне нездоровой.

      Анна выпрямилась в кресле, сжала подлокотники, глаза ее блеснули, и она выпалила:

      – Спасите меня, Марк! Спрячьте меня в надежном месте, где-нибудь на Майорке, на Гавайях, где этот изверг не сможет меня найти. Там, под пальмами у лазурного моря, я забуду весь этот лондонский кошмар. Умоляю, Марк!

      – Понимаю ваше волнение, Анна. Вы в непростой ситуации. Но мне тоже надо подумать. Честно признаться, у меня нет дел ни на Майорке, ни на Гавайях. Это туристические места, они меня мало интересуют. Особенно сейчас.

      – Такое