Советский социалистический феодализм 1917–1990. Анатолий Тилле

вообще. А если бы нам удалось их получить? Это тоже ничего не даст, поскольку приписки (фальсификация) делаются на всех уровнях, от колхоза, района, области, республики до самого ЦСУ.[2] Ну а если бы фантастическим образом мы достали сведения о сдаче продуктов каждым колхозом? Это тоже ничего не даст: десятилетиями проникают в печать сообщения о том, как для выполнения плана колхозы закупают, например, масло в магазинах, а затем его снова сдают государству. Таким образом, один и тот же продукт сдается и попадает в сводку несколько раз.[3] В свое время (точнее, в хрущевское) Ларионову, секретарю Рязанского обкома партии, где такие повторные сдачи превысили «разумные» пределы, пришлось застрелиться. Не исключено, что ему в этом «помогли».

      То же самое происходит в промышленности, где наряду с простыми приписками практикуются «бестоварные поставки»: директор завода, не выполняющего план, договаривается с другим заводом, что он тому якобы высылает готовую продукцию. Выписываются необходимые документы, счета направляются в банк и т. д. и эта несуществующая в природе продукция входит во все сводки ЦСУ. «Бестоварные поставки» настолько распространены, что законодательством (пост. Совмина СССР от 22.8.73.) предусмотрен штраф в пользу банка в размере 7 % от суммы «поставки», когда такой случай вскрыт.[4]

      Вот и попробуйте изучать советскую экономику на основе таких данных! И все же западные экономисты ухитряются ее изучать и некоторые (не все, конечно) дают в целом верные ее оценки.

      О советской правовой науке серьезно говорить вообще нельзя, ибо она целиком подчинена надуманным и часто меняющимся концепциям партии и с жизнью не имеет ничего общего или, во всяком случае, очень мало общего.

      Так, все юристы знали (просто знали), что преступность у нас постоянно росла.[5] Но это противоречит марксизму, утверждающему, что преступность порождается социальными условиями антагонистического эксплуататорского общества. При социализме же социальные причины преступности отпадают, следовательно, преступность при социализме должна сокращаться. А раз она должна сокращаться, значит, она постоянно сокращается. Цифры преступности были абсолютно секретными, хотя, казалось бы, хоть в этой области было бы полезно показать всем неверующим преимущества социализма. Так как же советские юристы доказывали, что преступность у нас сокращается? Либо никак, ибо аксиома, как известно, доказательств не требует, либо так: «Для состояния и динамики преступности в этот период (период социализма и строительства коммунизма. Авт.) характерно общее постепенное и одновременно неравномерное снижение. Преступность за последние 20 лет сократилась на одну треть по сравнению с довоенным периодом. В частности, число осужденных на 100 тыс. населения сократилось по сравнению с 1940 г. более чем в два раза, а с 1928 г. более чем в 3,8 раза. Судимость в 1963-1965 гг. была самой низкой за последние 30 лет».[6] И автор делает вывод о «колоссальных успехах советского государства и общества в преодолении преступности»!

2

Начальник областного статистического управления делал приписки по распоряжению секретаря обкома партии. На упрек следователя ответил: «Если бы я этого не делал, сейчас здесь сидел бы другой начальник». (И. 27.12.86.) Отсюда «… истинной информацией о реальных процессах в экономике не обладало и Политбюро» (0.1988, N 46)

Совхоз «Новопокровский» (Кубань) произвел за пять лет 2,4 тыс. тонн молока, а сдал… 4,2 тыс. тонн! Приписки обнаружены на каждом третьем предприятии. (П. 26.3.90) Пять лет перестройки! Но это не значит, что в других предприятиях приписок не было.

3

Н.Кузнецова. Преступление и преступность. Автореферат диссертации. М., 1968, с.21. Как видите, говорится о преступности, а данные приводятся о судимости, причем сравнение делается с 1963-1965 гг., когда по указанию Н.Хрущева прекращали в массовом порядке уголовные дела с передачей преступников «на поруки» предприятиям и общественным организациям.

4

«Сейчас все прокуроры активно ведут борьбу с этим весьма распространенным нарушением финансовой дисциплины» (СЗ, 1985, N12, с.49). Отметим, что по закону это не нарушение финансовой дисциплины, а уголовное преступление – ст.152 УК РСФСР.

5

Впервые это было признано пленумом Верховного суда СССР в конце 1986 г., причем говорилось о «впечатляющем росте» (см. ЛГ 17.12.86.). Однако конкретные цифры начали публиковаться только с 1988 года.

6

Алексеев С. отмечает следующие пороки советской юридической науки: а) утрата статуса подлинной науки; б) апология советского государства и права; в) догматизм; г) неблагоприятная нравственная атмосфера (СГП, 1989, N 5, с.76). И кается: «…негативные оценки без каких-либо оговорок относятся и к тому, что было написано автором этих строк». Что верно, то верно.