Особый отдел. Николай Чадович

всех неопознанных трупов.

      – Кодекс не требует, а рекомендует, – один из сыскарей уже листал конспект, выискивая соответствующий параграф закона.

      Беседу никак нельзя было назвать конструктивной, но Цимбаларь уже не мог выйти из роли придирчивого ревизора.

      – Труп дактилоскопирован? – спросил он.

      – Конечно. Только ответ что-то запаздывает. Поторопить экспертов?

      – Пока не надо. Вы на празднике гульнули и они, наверное, тоже… Во что был одет убитый?

      – Трусы да носки.

      – Для апреля чересчур легко, – заметил Цимбаларь, но, вспомнив о том, как сам недавно бегал голышом по лесу, развивать эту тему не стал. – Как вы полагаете, когда его раздели – до наступления смерти или после?

      – Трудно сказать. Но в любом случае похоже на грабёж.

      – Или на устранение улик, способствующих опознанию трупа, – возразил Цимбаларь.

      – Тогда почему пальцы не отрубили?

      – Наверное, были уверены в том, что он не проходит по нашим учётам. Или спешили.

      – Кто же тогда его раздел?

      – Пушкин! Мало ли всякой шушеры по ночам шляется. Бомжей на вашей территории много?

      – Кто же их считал! Они как перелётные птицы.

      – Но ведь должны быть и оседлые.

      – Сотни три наберется.

      – Пофамильный список имеется?

      – Мы не паспортный стол.

      – Как насчёт директивы, предписывающей взять на учёт всех бродяг и попрошаек?

      – Директива есть, да рук лишних нет. Пусть этим участковые занимаются.

      – Как труп оказался в подвале? Ведь была же команда запереть все нежилые помещения на замок и опечатать. Причём команда категорическая.

      – Запирали. Взламывают каждый день.

      – Кто взламывает?

      – Да кто угодно. Бродяги, малолетки, наркоши… Даже старушка одна отличилась, у которой там кошка приплод принесла.

      – И всё же не пойму я, что у него с головой случилось… – Цимбаларь вновь стал перебирать фотографии покойника. – На топор не похоже, на пилу тоже. Может, он на рельсах её оставил?

      – От того подвала до ближайших трамвайных путей семь километров, а до железнодорожных – все десять. Тем более что колёса рельсового транспорта оставляют сравнительно ровный след. А здесь, можно сказать, рваная рана.

      – Да, как будто птичке голову свернули, – согласился Цимбаларь и почему-то вспомнил об окровавленных руках Верховного Мага.

      – Я вот что думаю, – в разговор вступил самый младший из оперов, до того помалкивавший. – Мне что-то похожее в Чечне приходилось видеть. Называется минно-взрывная травма.

      – Ваш район на прошлой неделе обстреливали? Бомбами? Теракты были? Тогда о чём речь? Ты вспомни тех мертвецов и сравни с этим, – Цимбаларь постучал ногтем по особо удачной (с точки зрения криминалистики, конечно) фотографии, – замечаешь разницу?

      – Верно… – смутился молодой опер. – Те были, как решето, а у этого ни единой царапины.

      – То-то