Зачем звезда герою. Приговорённый к подвигу. Николай Гайдук

за рулём, выглянул из окошка.

      – Партия! – нахально заорал. – Дай порулить!

      В салоне раздался хохот, и «Волга» рванула с места – только пыль взметнулась под задними колёсами.

      – Стой! – Хозяин следом побежал, но грохнулся, ногою зацепившись за что-то. – Поубиваю, суки! Стой!

      Тормоза неожиданно скрипнули. И опять голова главаря из окошка вынырнула, белея полоской зубов.

      – Догоним Америку и перегоним! – загорлопанил он. – Вперёд!

      И снова – дружный хохот сопливых идиотов. И снова задние колёса завертелись на таких оборотах – грязь долетела до Пустовойко, кляксами ударила по физиономии.

      Сопливые автоугонщики через пару минут умчались бы в темноту – ищи ветра в поле. Но дело в том, что бензобак-то был пустой. Семён Азартович хотел с вечера заправиться, приготовил полную канистру в гараже, но оставил на утро.

      «Мечта на колёсах», рыча и рыдая в неумелых руках, не сразу попала на дорогу. Прыгая на кочках и высвечивая заборы, ломая придорожные бурьяны, легковушка проколбасила метров сто двадцать и стала дергаться, как припадочная.

      Понимая, что «Волга» далеко не уедет, Семён Азартович следом припустил. Спотыкался, плевался ядовитою слюной, матеря всё на свете. И вдруг остановился. И так скривился, точно по сердцу ножом поскребли.

      – Скоты! Да что ж вы делаете? – прошептал он, едва не заплакав.

      Переднее крыло со скрежетом зацепило телеграфный столб. Левый поворотник разлетелся вдребезги. Помятая белая жесть на крыле почернела от жирных и длинных царапин…

      «Волга» шарахнулась от столба, точно пугливая лошадь, заржала на предельных оборотах и заглохла, передними копытами вляпавшись в канаву.

      Дальше Пустовойко смутно помнил. Что-то жуткое, тёмное, годами томившееся взаперти, – вдруг вырвалось на волю. В нём как будто проснулся другой человек или зверь, долгое время пребывавший в спячке.

      Первого парня, сидевшего за рулём, он перехватил в тот момент, когда горе-угонщик, открывая дверцу, хотел сбежать.

      Сграбастав сопляка за шевелюру, Семён Азартович согнул его и коленом треснул по бледной, перепуганной роже.

      – Партия даёт тебе! На, падла! Порули! – процедил он, глядя, как юноша корчится на земле, градины белых зубов выхаркивает в грязную лужу.

      Второго угонщика он ухайдакал неподалёку от машины – метров пять отбежал в темноту. А за третьим пришлось погоняться. Третий, поскуливая от страха, какое-то время бестолково метался по огородам, по закоулкам. Потом попал в тупик возле реки – возле обрыва. Отступать было некуда. Заполошно зыркая широко раскрытыми глазами, паренёк в отчаянье выломал жердину из ограды.

      – Не подходи! – предупредил с каким-то поросячьим повизгиванием. – Убью! Не подходи!

      Но через несколько секунд жердина была уже в руках у Пустовойко.

      Парень с окровавленной башкой отлетел в кусты возле обрыва.

      – Со старшими нельзя так разговаривать, сука, – тихо и как будто с сожалением сказал Семён