Зачем звезда герою. Приговорённый к подвигу. Николай Гайдук

торопится по лужам, из которых зёрна яркого света клюют воробьи и голуби. Задорная капель постреливала – свинцовой дробью и увесистыми пулями. Сосульки с крыши падали – серебряными копьями звенели, раскалываясь. А там, глядишь, грачи, скворцы нагрянут на поля, на крыши, на скворечники, на высоких шестах воздетые к поднебесью, такому синему, такому чистому, аж дух захватывает…

      Солдатеич был не силён в ботанике, но всё-таки знал кое-что и хотел парнишку научить.

      – Вот это – кукушкины слёзы, – показывал он. – А вот это съедобная травка – «лук победный», вот как называется.

      А проще сказать – черемша. Мы сейчас нарвём, чтоб мамку угостить.

      Мальчишка всё запоминал и за столом подробно пересказывал мамке.

      – Лук победный? – Доля Донатовна удивлялась. – Это кого же он победил?

      Николик растерянно глядел на папку.

      – Ну, здесь такое дело… – Стародубцев чесал за ухом. – Мне на фронте один умник говорил, что римские солдаты из этого лука делали такие штуки – амулеты, ладанки на шею цепляли, чтобы они победу приносили. Но у меня на этот счёт другое мнение. Во время войны жрать было нечего. Черемша спасала – победу приближала.

      – Не жрать, а кушать, – осторожно поправляла мамка, – научишь тоже.

      – Кушать, кушать, да, – спохватывался Степан Солдатеич. – Белую крахмальную салфетку, бывалоча, в окопе заткнёшь за воротник, оттопыришь мизинцы и говоришь: ну, где там маршал Рокоссовский, где маршал Жуков? Почему до сих пор котелок на серебряном блюде не принесли? И где моя ложка с брильянтовой брошкой?

      И опять парнишка разулыбливался, но при этом довольно-таки быстро чашку с кашей подчищал и, не стесняясь, просил добавки.

      «Во даёт, солдатёнок! – пряча ухмылку, думал приёмный отец. – Нигде не пропадёт!»

      Николик, правда, и уроки делал быстро, и всё другое у него получалось ловко и скорёхонько, а главное – без видимых усилий. И походы по лесам и лугам парнишка одолевал без нытья и хныканья – Стародубцев это отмечал с огромным удовольствием. А походы у них становились всё более частыми и продолжительными.

      Каждую весну, когда в округе сгорала снегобель и подсыхали дороги, поляны в бору, Солдатеич со своим голубоглазым Солдатёнком снаряжались в поход.

      – Собирать пойдём ягоды-грибочки! Жена обескуражено спрашивала:

      – Какие там грибочки? Какие ягоды? Их ещё нету. – Как это – нету? Полно.

      – Прошлогодних, что ли? Тех полно.

      Стародубцев незаметно подмигивал сыну. – Много мамка наша понимает, да? Ну, ты готов?

      – Так точно! – Парнишка надевал фуражку и залихватски брал под козырёк.

      «Вот откуда это у него? – удивлялся Степан Солдатеич. – Я не учил. Доля тем паче. Папкина кровушка, видно, играет. Чирихин, тот был – военная косточка».

      – Ну, если готов боец, тогда – вперёд. Сначала строевым, потом походным шагом.

      Доля до калитки провожала их. С грустью глядела, как парнишка пыжится, пыль выбивает из травы – старательно печатает шаги.

      – Вы