Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы. Марк Михайлович Вевиоровский

глупый – еще спрашивает разрешения… Неужели так и не понял, что я на все готова? Скажи – все, что угодно, сделаю… Даже скажи – ляг – лягу и еще ноги раздвину…

      Если бы она это говорила вслух, то покраснела бы до корней волос, но это смущение ощущалось и мысленно.

      #Интересно, когда он начнет исследовать мою память, я почувствую что-нибудь? Когда он начнет?

      Свиридов ускорил темп и пошел вглубь, сразу встретил там Баранова и попытался перейти в его информационное поле. Ему это легко удалось, и он стал двигаться там, встретил там Потаповича и так же легко перешел в информационное поле того. Правда, четкость восприятия ухудшилась, и когда в информационном поле Потаповича появилась Лена Долгополова, и Свиридов перешел в ее информационное поле, то смог воспринимать информацию только на эмоциональном уровне. Самое интересное было дальше – в информационном поле Долгополовой он встретил себя и попытался перейти в свое информационное поле, и формально перешел, но съем информации практически не происходил и Свиридов из своего информационного поля почерпнуть ничего не смог.

      Тогда он вернулся в информационное поле Карцевой и поискал там Свиридова, нашел и вошел в его – свое! – информационное поле, и получил ясную, хотя и чисто эмоциональную картинку.

      Свиридов вернулся и поискал Эткина, нашел его и вошел в его информационное поле – сигнал был сильный, чистый, и не только на эмоциональном, но и на образном уровне – он увидел себя, даму, делающую укол старику. Решив оставить Эткина на потом, он вернулся в информационное поле Лены.

      Свиридов попробовал ключевое слово #дочка# и попал в такой океан эмоций, боли, отчаянья, что постарался как можно быстрее уйти оттуда, и, пересиливая себя, попытался вызвать у Лены образ отца ее дочки. Получилась довольно тусклая и смазанная картинка на эмоциональном уровне – этот мужчина не оставил в ее памяти сколько-нибудь заметного следа.

      – Ты что, не любила его? – неожиданно для Лены спросил Свиридов.

      – Кого? – остановилась на полуслове и не поняла его Лена.

      – Ты имеешь в виду Валентина? Того, с которым я жила? – после некоторого молчанья спросила она. – Наверное, любила… Только вспомнить его лицо теперь не могу, да его самого – тоже… А ты что, уже путешествуешь по моей памяти?

      – Да, Леночка.

      Лена опустила глаза, покраснела, но потом храбро посмотрела ему в глаза.

      – И что нового ты узнал? Или что такого, чего бы ты не хотел знать обо мне?

      – Ну, во-первых, я не узнал ничего принципиально нового. А те подробности, которые мне теперь известны, уж можешь мне поверить, никак не повредят нашим с тобой отношениям.

      – Теперь ты знаешь, что я тебя люблю… Почти так же, как Сашу…

      – Я очень благодарен тебе за это, потому что ты мне тоже очень дорога и близка.

      – Это хорошо, – она склонилась к нему и положила голову на его плечо. – Ты иногда целуй меня, ладно? Мне это нужно…

      – И, во-вторых, на свете не существует такой вещи, узнав которую я бы стал к тебе хуже относится.

      – Спасибо