Метаморфозы, или Золотой осел (С иллюстрациями). Апулей

прелесть, так как пышные локоны ее, слегка распущенные и свисающие с затылка, рассыпались вдоль шеи и, чуть-чуть завиваясь, лежали на обшивке туники; на концах они были собраны, а на макушке стянуты узлом.

10

      Дальше не смог я выдержать такой муки жгучего вожделения; приникнув к ней в том месте, откуда волосы у нее зачесаны были на самую макушку, сладчайший поцелуй запечатлел. Тут она, отстранившись немного, обернулась ко мне и, искоса взглянув на меня лукавым взором, говорит:

      – Эй ты, школьник! За кисло-сладкую закуску хватаешься. Смотри, как бы, объевшись медом, надолго желчной горечи не нажить!

      – Что за беда, – говорю, – моя радость, когда я до того дошел, что за один твой живительный поцелуйчик готов изжариться, растянувшись на этом огне!

      И с этими словами, еще крепче ее обняв, принялся целовать. И вот она уже соревнуется со мною в страсти и равную степень любви по-братски разделяет; вот уже, судя по благовонному дыханию полуоткрытого рта, по ответным ударам сладостного языка, упоенная вожделением, готова уже уступить ему.

      – Погибаю, – воскликнул я, – и погиб уже совершенно, если ты не сжалишься надо мной.

      На это она, опять меня поцеловав, говорит:

      – Успокойся. Меня сделало твоею взаимное желание, и утехи наши откладываются ненадолго. Чуть стемнеет, я приду к тебе в спальню. Теперь уходи и соберись с силами, ведь я всю ночь напролет буду с тобой сражаться крепко и от души.

11

      Долго еще обменивались мы такими и тому подобными словами и наконец разошлись. Только что наступил полдень, как Биррена в гостинец мне прислала жирную свинку, пяток курочек и большой кувшин превосходного старого вина. Я кликнул тогда Фотиду и говорю:

      – Вот к тому же и Либер[52] прибыл, оруженосец и побудитель Венерин. Сегодня же высосем до дна это вино, чтобы оно заставило исчезнуть стыдливую немочь и силу веселую придало страсти. Ведь на Венерином корабле такие только припасы требуются, чтобы на бессонную ночь в лампе достало масла, в чаше – вина.

      Остаток дня посвящен был бане и наконец ужину. По приглашению доброго Милона я разделил с ним вполне приличную трапезу и старался, памятуя наставления Биррены, как можно реже попадаться на глаза его супруге, отвращая свои взгляды от ее лица, будто от страшного Авернского озера[53]. Но, наблюдая без устали за прислуживающей Фотидой, я несколько приободрился, как вдруг Памфила, взглянув на зажженную лампу, говорит:

      – Какой сильный ливень будет завтра!

      И на вопрос мужа, откуда это ей известно, отвечает, что лампа ей предсказала[54]. На эти слова Милон, расхохотавшись, говорит:

      – Великую Сивиллу[55] мы держим в этой лампе, что с высоты своей подставки наблюдает за всеми небесными делами и за самим солнцем.

12

      Тут я вступил в разговор и заявляю:

      – Это только первые шаги в подобного рода прорицаниях, и нет ничего удивительного, что огонечек этот, хоть и скромен и человеческими руками зажжен,

52

Либер – одно из имен бога Вакха.

53

Авернское озеро – озеро в Италии, расположенное в кратере вулкана и выделяющее вредные испарения, от которых погибают пролетающие над ним птицы. Древние верили, что возле этого озера находится вход в подземное царство.

54

…лампа ей предсказала – пример гадания по огню (так называемой эмпиромантии).

55

Сивиллы – так в Древней Греции назывались странствующие пророчицы, о которых существовало множество легенд, как греческих, так и римских.