Герой второго плана. Владимир Манский

кого кофе шаг за шагом мной создавались очерки, стихотворения, короткие произведения на всевозможные тематики. О парижских бездомных, об испанских торреро, о шахматных баталиях, о любви… С яркими героями, головокружительными сюжетами и неподдельной жаждой настоящих приключений!

      Герой второго плана

      И вот вспыхнула лампочка ночного светильника, залив светом комнату; немного приоткрыто окно. Всё, как он любил, устраиваясь для ночного чтения в мягкое коричневое кресло. Сейчас книга возьмет за руку и поведет своей бумажной тропой, буквы будут вырастать в деревья, лики смерти и волшебство.

      Сиял ночник, свежий воздух струился по комнате, и уже на второй странице появился капитан. Вот он, держится за корму своего галеона, пристально щурится куда-то вдаль.

      – Подзорную трубу мне!

      Мигом подбегает подмастерье и аккуратно вкладывает её в капитанскую руку.

      – Проклятье! – выругался капитан. – их там целая армада! Поднять паруса, выкатить пушки!

      Но на этом чтение внезапно оборвалось, книга захлопнулась. Видимо, парень, невольно решил досмотреть исход битвы во сне.

      Едва продрав глаза, он вдруг вспомнил, что завтрак завтраком, а в книге то у него намечается славная битва, и раскрыл на пятьдесят девятой, где буквы снова свились в яркую картинку:

      – Поздравляю вас, капитан! Армада разбита! – радости подмастерья не было предела.

      Вот тут парень оторопел… Как так? Сначала «выкатить пушки», а потом сразу «поздравляю вас, капитан»? Да быть такого не может. Колдунов на корабле не было… чтоб так сразу… Да и любой автор будет смаковать это побоище в двух-трех главах минимум!!!

      Ладно, читаем дальше…

      В блеске закатного солнца переливалась палуба галеона, вокруг кричали чайки, норовя ухватить что-нибудь со стола матросов.

      – Чаю. – коротко сказал капитан подмастерью.

      – Сию минуту!

      Он осторожно коснулся губами горячей кружки и тут же выплюнул всё себе под ноги:

      – Ты что мне за гадость принес, паршивец?

      Подмастерье невольно отступил назад:

      – Да я тебя…

      Глухой удар ногой в живот и прислуга катится по отполированным доскам.

      Парню вдруг самому после этого захотелось чаю. Наливая себе в стакан, он специально отсыпал сколько нужно сахара, чтоб не повторять капитанскую участь.

      Открыл книгу, а там… Капитан стоит на коленях перед подмастерьем и просит принести ему кофе.

      Что происходит? Как так?

      И прямо на его глазах буквы начали меняться местами… некоторые растворялись, повсюду появлялись новые слова:

      «Понимаешь, я не хуже его. Ты читаешь книгу и восхищаешься нашим капитаном Роггером, всюду его оглушительные победы, потопленные суда, каюта увешана испанскими, британскими, индийскими флагами… а я? Конечно, всего лишь подмастерье, который подает подзорные трубы да наливает чай. Это Я должен был громить ту армаду! Это Я должен был пинать его ногой в живот. Я должен быть героем первого плана!»

      Парень не верил своим глазам, а чехарда букв неумолимо продолжалась…

      «Когда мы входили в пролив и чуть не сели на рифы, Роггер спал как убитый после рома, и именно ваш покорный слуга первым скомандовал повернуть штурвал. А бунт? Ты не знаешь? На 411 странице. Я разоблачу заговорщиков и их скинут за борт».

      – Читатель невольно спросил: «Но капитан есть капитан, дослужись, купи судно, почему ты не уйдешь?»

      «Да потому что мне некуда уходить! Я заточен тут… между словами „принеси“ и „подай“, между его вшивыми прихотями и его же беспробудным пьянством. Я всегда был вторым… всегда!»

      И тут парню стало по-настоящему жалко подмастерье. Он вспомнил, что и с ним такое бывало не раз в реальной жизни, что толстосумы с пустотой в голове всегда будут по рангу выше бедных гениев, что ранг и реальность – не всегда одно и то же.

      Он взял ручку и аккуратно написал в конце книги:

      «Я в тебя верю».

      Право на смерть или «Тореро»

      В Мадриде полдень.

      Уличные гитаристы обжигали пальцы о струны гитар, а вспотевшие ляжки сеньорит делали погоду ещё горячее. Я намеренно притушил свои эмоции и позывы, размеренными шагами ступая по тёплому камню мостовой. Афиши на фонарных столбах так и сверкали известным именем: Муэртэ… Муэртэ – укротитель быков! Муэртэ – король матадоров! Да, это моё прозвище… Которое приходилось завоёвывать годами, танцуя с красной тряпкой и рапирой. В переводе на другие языки – «смерть», и не из-за числа рогатых голов, упавших ноздрями в песок, нет! Просто она всегда была рядом, стала мне сестрой, любовницей, парфюмом моей жизни. Оставляя приятный реверс, бывало, проносилась около виска или пыталась поддеть снизу на радость публике. Да не получалось. Пока что.

      Кстати,