Ангелы. Дарина Грот

также улыбаясь.

      Спор казался мне смешным, с учетом того, что я не особо понимал, чего они хотели доказать друг другу.

      – Ох, братец! – Люц бросил на меня недовольный взгляд. – С тобой у нас вообще нет ничего общего, кроме рож!

      – Видимо, как и со всеми! Люди живут вместе всю жизнь, а не по ночам! У них есть дети, работы и все такое. Неужели ты думаешь, что это все писькина любовь? – Роза гордо вскинула голову.

      – Лапушка, я не сказал, что я люблю, я сказал, что влюбился. С чего вы вообще навешали на меня ярлыки конченого скота? Девушки сами ложатся ко мне в постель, я их не насилую и не заставляю! Да и вообще! Какое ваше дело? Хочу – влюбился, захотел – потрахался! Сидите и любите друг друга днями и ночами!

      Люц раздражался. Вообще он не любил спорить с девушками, ибо его любви просто не хватало на ссоры. Его любовь обычно исчезала с рассветом, как летучая мышь.

      – Знаешь, звучит, как зависть! – Роза подалась вперед, гневно сузив глаза. – Ты просто неудачник! Тебе не везет с девушками, но ты не можешь в этом признаться, потому что врешь сам себе! И к тому же ты завидуешь нашей любви!

      – Вашей любви? Не смеши меня! Где была ваша любовь, когда мой брат валялся на полу на кухне, пьяный и в соплях, в то время как ты нежилась в его постели…

      – Люцифер! – строго сказал я.

      Вот чего я не хотел, так это, чтобы они переходили на личности. Мне было плевать на то, как Роза обзывала его, что говорила, но ему я не позволял говорить о ней гадости в моем присутствии.

      – Что? – возмутился он, переводя на меня взгляд.

      Нахмурившись, я молча смотрел ему в глаза, давая понять, что он не должен так разговаривать с Розой. И Люцифер это прекрасно понимал. Ему не надо было говорить или что-то объяснять – он отчетливо понимал тишину, возникшую между нами.

      Возможно, Роза немного ошиблась, говоря о чувства и переживаниях Люцифера: он не завидовал, он – ревновал.

      – Нам пора на пару… – тихо сказала она, делая шаг назад.

      Я не понимал, как же они смогли тихо и мирно разговаривать о погоде, когда они терпеть друг друга не могут. По крайней мере, после того представления я немного успокоился в своих переживаниях насчет их двоих.

      Идя к кабинету, я все-таки решил сосредоточиться на идиотизме, который меня ожидал: то есть на своем докладе.

      Лафортаньяна была еще той гадиной. Ей могло не понравиться мое выступление из-за внешнего вида, из-за интонации, с которой я произношу то или иное дурацкое слово, из-за торчащего волоска на голове в другую сторону. Да чего тут говорить! Она могла выгнать меня и не поставить зачет из-за всего, из-за всей той шизоидной чуши, которая приходила ей в голову. А мне вовсе не хотелось страдать из-за ее не здоровой мозговой деятельности.

      – Здравствуйте! – Лафортаньяна вползла в аудиторию, как обычно с пучком на голове и высокомерным лицом.

      Я горько улыбнулся. Ну что за выродок позволил работать такой вот выдре с детьми? У них же моральная травма на всю жизнь останется и кошмары будут сниться до конца дней.

      Профессор заняла свое привычное