Любовь меняет все. Селеста Брэдли

Теперь она останется.

      Колдер закрыл глаза.

      – В грубых словах нет необходимости, леди Маргарет. Достойные юные леди их не используют в речи.

      Затем он ушел. Ушел от всех: от жены, от дочери, от прислуги. Мегги права: он облажался, иначе не скажешь. И уже не в первый раз в день собственной свадьбы.

      Похоже, это входит у него в привычку.

      Закрыв за собой дверь кабинета, Колдер направился к письменному столу. Стол был завален чертежами: Колдер строил новую ткацкую фабрику, оснащенную по последнему слову науки и техники, и лично курировал проект. Увы, для работы сегодня ему не хватало сосредоточенности и внимания. Раздраженный и злой на себя и весь мир, Колдер принялся мерить шагами кабинет, уставив невидящий взгляд в синий с золотом ковер на полу.

      Наконец раздался двойной стук в дверь, после чего Фортескью вошел в кабинет. Только дворецкому позволялось входить в кабинет, когда Колдер там работал. В манере держаться Фортескью было что-то такое особенное, что не только не отвлекало Колдера от работы, но и помогало сосредоточиться.

      Фортескью молча достал из кармана салфетку и принялся полировать раму висящей над камином картины, изображающей безмятежный английский пейзаж. Картина принадлежала кисти известного художника и стоила немалых денег, но Колдер держал ее в кабинете не по причине высокой стоимости. Дело в том, что, подобно Фортескью, этот пейзаж не отвлекал его от работы, а наоборот, помогал сосредоточиться на главном.

      Колдер провел ладонью по лицу.

      – Женщины.

      Фортескью воздержался от комментариев. Он продолжал тереть раму точными круговыми движениями.

      Колдер нахмурился.

      – Ты считаешь, что я не справился, да?

      Фортескью молча натирал раму. Дерево уже сияло.

      Колдер вздохнул.

      – Ну, хорошо, что я должен был делать, когда Дейдре выказала мне открытое неповиновение? Боюсь, она может оказаться такой же подлой и непредсказуемой, как и ее мачеха, Тесса. Возможно, для исправления характера ей было бы полезно взять на себя обязанности по воспитанию Мегги.

      Фортескью продолжал полировать раму.

      Колдер всплеснул руками.

      – Полагаю, мне следовало рассказать ей о дочери до того, как они встретились.

      Ответом была тишина, если не считать трения тряпки о дерево.

      – И Мегги тоже стоило предупредить. Я просто не хотел… – Колдер пожал плечами. – Я решил, что ради экономии времени и сил могу сообщить новости обеим одновременно!

      Фортескью занялся чисткой резного орнамента каминной полки. Он ничего не говорил. Но от него этого и не требовалось.

      Колдер вздохнул.

      – Но ты, конечно, прав. Стремясь избежать двойных объяснений, я не упростил себе задачу, наоборот, лишь усложнил ее. Теперь они обе на меня обижены.

      Фортескью убрал салфетку в карман.

      – Как скажете, милорд. – Сцепив пальцы рук за спиной, Фортескью вытянулся в струнку. – Будут еще распоряжения, милорд?

      – Нет, спасибо, Фортескью.

      Дворецкий